Вот так и получилось, что к своим двадцати четырём годам на свет белый была произведена путём долгих мытарств и унижений, опытная, красивая, холёная женщина с собственным самомнением, звериным темпераментом и железной хваткой одинокой волчицы в поисках своего куска счастья, своего логова для красивой, обязательно холёной, богатой и удобной жизни. И ещё она помнила, что у матери на этом свете есть её дочь Юля, почти девяти лет от роду, которую, в конце концов, она должна будет забрать, как только её личное логово будет окончательно готово.
В это слово – логово, она вкладывала очень широкий смысл. В нём она непременно рисовала себе принца, похожего на портрет на её стене, который будет её дочери прекрасным отцом…
Сергей
Она прошла по проходу между столиками и уселась на своё постоянное место недалеко от эстрады, на которой гордо восседали «лабухи», музыканты в количестве пяти человек. Она их знала очень хорошо, потому что уже давно в этом ресторане все перемешались телами, и официанты, и музыканты, и кухня, и они в том числе. Каждый из них был ей очень хорошо знаком каждым кусочком своего тела. Она помахала им приветственно рукой.
За столиком сидело трое «девушек». Тамара и ещё две постоянно «работающие» в «Пекине», Ира и Лариса. Последнее время они почти всё время оказывались за одним столом с ней и Тамарой, но самой Насте они не очень нравились, хотя были красивыми и холёными «тёлками» с длинными ногами и кукольными личиками. На их фоне Настя и Тамара были миниатюрными малышками и поэтому шли вторым номером, когда Иру и Ларису уже уводили. Но устраивать разборки с «мамочкой» она не хотела, потому что это были её протеже, и терпеливо переносила двух красивых, но глупеньких, с её точки зрения, дурочек рядом со своей персоной. Она кивнула им головой и обратилась к Тамаре:
– Привет. Ты здесь уже давно?
– Да нет. Где-то минут двадцать. Я уже всё заказала нам на стол.
– Как сегодня клиентура?
– Да пока ничего путного не видать. Только наши козлы. Фирмачей двое, но они со своими самоварами.
– А ты хорошо проверила? Может это переводчицы?
– Может и, правда, переводчицы. Ты сама посмотри попозже, они сидят вон за той колонной. – Тамара указала на третью колонну по проходу.
Из их дуэта золотой глаз профессионалки был у Насти, потому что опыта было больше, да и умом Бог не обидел. Тамару на панель «выбросило» только два года тому назад, когда нормальная семейная жизнь дала трещину, «подогретую» Перестройкой ещё в Тбилиси. Пришлось перебираться в Москву. Средств к существованию не оказалось никаких ни в то время, ни в перспективе. Они познакомились буквально сразу же, как только Тамара оказалась в кругу «жриц любви» и сразу же нашли общий язык. Тамара была хотя и не очень далёкой, но похожей на Настю каким-то своим, внутренним восприятием жизни, мнением и жизнестойкостью. Они были как душевные близнецы, внутренне поделённые однояйцевые личности, похожие не столько внешне, сколько внутренне. Даже темперамент у Тамары был такой же жгучий и необузданный, темперамент «голодного зверя».
Наконец-то у Насти появился человек, с которым она могла обсуждать свои внутренние ощущения, и оказалось, что эти ощущения целиком совпадают с Тамариными. Её тело было такое же ненасытное к мужским ласкам, поэтому и «вынесло на панель» в «свободную любовь» без особенных моралей со стороны собственной совести.
Эти душевные беседы, которые они вели в основном по утрам, тогда, когда Тамара ночевала у Насти после совместных «походов», окончательно успокоили её.
– Наверное, моя мать права. – решила Настя. – мужчина нужен в жизни только для обеспечения женщин средствами к существованию. Он обязан за всё платить, а совесть это вещь для свалки и в жизни, особенно моей, малопригодна.
Раньше у неё никогда не было подруг из обычного человеческого общества, живущего своими семейными законами, да ещё и замужних по настоящему, поэтому задушевные откровения Тамары открывали ей глаза на весь бытовой мир обыкновенных взаимоотношений. Действительно, получалось, что замужние женщины при ближайшем рассмотрении могли быть такими же жадными на ласки, как и она, если бы их не «заедал» быт и испокон веку сложившееся мнение о греховности сексуальных отношениях внутри семьи. Наверняка в каждой спальне по ночам происходило то же самое, что и у них, «на панели», только темперамент и оплата разная. Они получали одноразовое вознаграждение, а замужние женщины были на постоянной оплате. Постоянное всегда надоедает, как стенка в совдеповской гостиной, которая стояла не только незыблемой основой материального положения семьи, но и воздвигалась как «Большая Китайская стена» между супругами. Именно от обыденности, именно от неё, этой стенки, и бежали женатые мужчины за «развратом», пытаясь скрасить скуку семейной жизни «сладеньким» и запретным. Эта мысль укрепляла её в размышлениях о нужности её профессии. Она поняла, те женщины, замужние дамы, которые всегда прикрывались порядочностью и лживыми добродетелями на самом деле такие же, как и они, девушки «лёгкого поведения». Им мешало стать раскрепощёнными извечное «а что скажут люди»? Именно поэтому они отодвигали от себя соблазн познания «запретного плода» и принятие телесных удовольствий, как должное. А может быть, всё дело было в том, что их некому было раскрепостить в пастели? Разбудить? Они принимали материальную оплату на «постоянной основе», не отдавая весь жар желания своего тела собственному мужу. Не отдавали, потому что не разбужены. Или из-за собственной недалёкости, стесняясь плотского порыва своего Я? Может быть, именно поэтому они старались не показывать своим мужьям родившегося желания, если таковое и появлялась в их пуританских головках, прячась за семейную перегородку обязательных отношений, но… НО часто, спекулируя сексом в своей семейной жизни, как это делала она с дедушкой в своей ранней молодости. Так что главным в семейной жизни оказывалась опять же «оплата сексуальных услуг»!
Эти обрывочные мысли мелькали в её голове, а вечер шёл своей привычной чередой. Они сидели за столом, ели салаты, пили из водочной бутылки газированную воду, настоящее шампанское, изображали порядочных девушек, скромно сидящих в ресторане, а сами стреляли глазами по соседним столикам в поисках спроса, выставив себя на полное обозрение, опять же в поисках предложений. И предложения посыпались. Ларису и Иру увели танцевать и не привели больше за их столик, можно было и им начинать рабочий вечер. Настя решила проверить вначале фирмачей за колонной и отправилась туда. Заодно она решила пройтись по залу, себя показать и по сторонам посмотреть, определив количество «коллег по работе», девушек за столами. Не могло быть такого, чтобы в той, соседней половине ресторана не было её товарок. В субботний вечер все столы в ресторане всегда были заняты, а сегодня угадывался полный аншлаг даже её, плохим зрением.
Она два раза прошла вдоль столиков, томно и медленно поводя плечами и бёдрами, старательно рассматривая прищуренными, близорукими глазами, сидящий за столами контингент. Товарок видно не было, но из-за одного из столиков поднялся молодой человек и тут же заинтересованно направился в её сторону. Он был высокий, симпатичный, такой же, как и она черноволосый, черноглазый и, как ей показалось с первого взгляда, не совсем русский. Что-то в его взгляде было ей очень знакомым, может быть даже родным, близким, но что именно она поняла не сразу. С первого взгляда глаза были самыми обыкновенными. Глаза как глаза, хотя и очень привлекательные. Но что-то в его глазах очень сильно возбудило её интуитивное любопытство. Из-за близорукости она не могла рассмотреть его лучше, поэтому прищурилась. А молодой человек шёл ей навстречу.