— Простите, — сказал Иванов, убедившись, что перед ним действительно инспектор, — может быть, попробуете как-нибудь по-другому. Этот замок вряд ли поддастся ножовке. Здесь хорошая сталь.
— Ничего, — процедил сквозь зубы Коклюшный, — справимся. Не знаете, чей это гараж?
— Нет, — ответил Иванов, — вообще-то все гаражи на этой линии принадлежат жильцам нашего дома. Но этот, кажется, продали в прошлом году. Сосед, который переезжал в другой дом.
— Кому продал? — продолжая трудиться, спросил инспектор.
— Не знаю. Ни разу не видел нового владельца. А может, все-таки по-другому попробовать? Может, перекусить дужку замка?
— Не получится. — Мальчики следили за каждым движением инспектора. Разгорячившись, он снял пиджак, под которым у него была кобура, и отдал мальчикам, тотчас пожалев об этом — в такой восторг они пришли, увидев оружие. Но снимать кобуру инспектор не спешил, зная по многолетнему опыту, что в любой момент может появиться владелец гаража и тогда пистолет будет единственным доводом, способным убедить его открыть свой бокс. Конечно, в том случае, если там действительно находятся трупы. Ну а если их нет, Лунатику не позавидуешь. Польщенный вниманием ребят, Коклюшный теперь работал с удовольствием.
Прошло еще полчаса, и замок наконец поддался. Коклюшный вытер пот с лица, снял замок и дернул дверцу. Опять не поддалась.
— Кажется, заперто еще на один замок, — пояснил Иванов.
— Ничего, — прохрипел Коклюшный, — и с этим справимся.
Он достал из кармана связку отмычек и стал терпеливо подбирать нужную. Еще пять минут, и двери, к явной радости мальчишек, раскрылись. Коклюшный заглянул внутрь и не увидел ничего особенного, только обычную «Волгу». Однако нос его уже уловил сладковатый трупный запах, пусть не очень сильный, едва различимый, но для инспектора этого было вполне достаточно.
Машина стояла задом к стене, и Коклюшный, обойдя ее, подошел к багажнику. Инспектор достал из кармана нож, поддел багажник, открыл и…
В этот момент мальчики бросились к нему посмотреть, что так настойчиво искал неизвестный мужчина. Еще шаг, и дети увидели бы трупы. Всего шаг. Коклюшный и сам не знал, почему так всполошился. Может быть, в эту секунду он вспомнил своего сына. Может быть, собственное детство, когда увидел однажды, как из речки вытащили утопленника, и после этого целых три месяца просыпался по ночам и кричал от страха, увидев во сне утопленника. А может, в Алексее Коклюшном просто заговорила обычная мужская порядочность. Генетически заложенное в каждом мужчине стремление ограждать детей и женщин от любых напастей. Как бы там ни было, он рванулся к мальчишкам, широко расставив руки и не подпуская их к багажнику.
— Нет, — шептал он, вдыхая особый, неповторимый запах детей, — нет, ребята. Туда нельзя. Вам не нужно это видеть.
Иванов с недоумением смотрел на метаморфозу, неожиданно произошедшую с мрачным, хмурым инспектором.
— Закройте багажник, — крикнул ему Коклюшный, — ради бога, закройте!
Иванов двинулся к багажнику с другой стороны, благо бокс был достаточно широкий. Подошел ближе, заглянул и отшатнулся. Затем резко захлопнул багажник. Вышел, и его вывернуло наизнанку.
Мальчики с испугом наблюдали за ним. Коклюшный вывел детей из гаража и закрыл двери.
— Вам плохо? — спросил он Иванова.
— Нет, нет, — Иванов, тяжело дыша, поднял голову, посмотрел на инспектора остановившимся взглядом. — Спасибо, — едва слышно произнес он, — спасибо за ребят. — Иванов был в шоке.
— Чего там, — грубовато ответил Коклюшный, — нельзя их было туда пускать.