– Это не помеха. Вы с мамой еще так молоды и полны энергии, что я с радостью оставлю моих детей на ваше попечение. Получите огромное удовольствие от общения с ними. Если, конечно, найдется рыцарь на «Бентли» и с доброй душой, как ты говоришь.
– Радужная перспектива. Действуй, Эмилия, может, и получится.
– А почему бы и нет? Дочь столичного профессора, с прекрасным образованием, с двумя иностранными языками. Имею еще и музыкальное образование, пою, прекрасно танцую. Многие говорят, что я еще и чертовски обаятельна. Ты не представляешь, папа, какие голодные, готовые на все девушки приезжают в Москву из провинции. Работают официантками, стриптизершами и вдруг в столице подстреливают такую дичь, что хватит на весь сиротский дом лет на сто вперед.
– Это что у тебя, Эмилия, новый светский жаргон?
– Иван, Эмилия, что вы так весело обсуждаете в дверях, заходите на кухню, я тоже хочу узнать, о чем речь, – вышла в прихожую Ирина.
– Мама, ты слишком впечатлительна для таких разговоров.
– Ты лучше помогла бы мне обед приготовить и стол накрыть, ведь детей надо скоро кормить. Открой еще одну бутылку вина, работа пойдет живее.
Иван Ильич ушел в свой кабинет и начал листать представленные преподавателями кафедры программы на новый учебный год. Работа привычная, повторяется из года год. Составляются учебные программы, иногда с новой трактовкой известных политико-исторических событий, пишутся новые монографии и учебники, но их уже мало кто читает. Студенты, читающие учебники, – редкость. Необходимую скудную поверхностную информацию для сдачи экзаменов и зачетов они скачивают из Интернета. Во время экзаменов пользуются наушниками, мобильными телефонами, с грехом пополам сдают сессию и тут же забывают, о чем шла речь. Их мир другой, намного более прикладной, более динамичный и разнообразный, чем было в недавнем прошлом. Главный девиз их жизни: удовольствия, удовольствия и еще раз удовольствия. По возможности меньше работать, больше получать. Профессорско-преподавательский состав кафедры стареет, пенсии мизерные, трудно и больно кого-то заставить выйти на пенсию. Но молодежь уже не идет ни в науку, ни на преподавательскую работу, как раньше, это на сегодня мало оплачиваемые, не особо престижные занятия.
– Папа, бабушка зовет к телефону.
– Да, мама, где ты? Может, зайдешь к нам, пообедаем вместе. Как раз и Эмилия с детьми здесь.
– Иван, ты не забыл, что со мной Ольга, твоя аспирантка? Вечером мы с ней собираемся в театр. Ну что ж, тогда повидаюсь с вами, заодно перекусим перед театром.
– Ирина, Эмилия, у вас все готово? Сейчас мама зайдет вместе с моей аспиранткой.
– Папа, какая еще аспирантка, я ее знаю?
– Это девушка из провинции. Она около двух недель назад прилетела в Москву, общежитие не было готово, поэтому я ее на несколько дней поселил у мамы.
Через час вся семья и смущенная Ольга в купленном Людмилой Васильевной недорогом платье, с новой модной прической (они уже успели побывать в парикмахерской) сидели за столом. Эмилия дружелюбно беседовала с Ольгой и давала советы о московской жизни. Ирина слушала Людмилу Васильевну и сама себе наливала вино, стараясь не встретиться взглядом с Иваном Ильичом.
– Так-так, все семейство обедает, а единственный сын, гордость архитектурного сообщества столицы, даже не приглашен на обед.
В дверях стоял Константин, двадцатисемилетний сын Ивана Ильича, по профессии архитектор, веселый, симпатичный, очень похожий на отца, живущий в съемной квартире отдельно от родителей.
– Можно узнать, по какому поводу торжественный обед? На столе цветы, бутылки вина, правда, уже почти пустые. Угадал: вы хотите эту прелестную девушку познакомить со мной и завести беседу о преимуществах семейной жизни.
– Костя, – обратился к нему Иван Ильич, – девушка за столом – моя аспирантка. Она впервые у нас дома, и недавно прибыла в Москву из Благовещенска. Пожалуйста, не смущай ее своим развязным поведением и разговорами.
– Простите, девушка, из какого Парижа вы прилетели в нашу солнечную великую столицу? Ах, вы из Благовещенска, это, насколько я помню, между Парижем и Лондоном. И как мне известно, там бананы и манго растут, люди ходят в шортах, играют на гитаре, вечно поют и танцуют.
– У вас вышла небольшая ошибка. Это вы говорите о Бразилии. Поэтому, если у вас есть географическая карта, я вам покажу, где Благовещенск, где Париж и где Бразилия.
– Молодец, Ольга, так и надо обнаглевшему профессорскому сынку, – вступила в разговор Эмилия. – Садись, а уроки географии Ольга тебе даст после обеда.
– Дорогая сестренка, уступи-ка мне свое место рядом с этой прелестной географичкой из… забыл название этого нового мирового центра. А ты пересядь к своим детям и займись лучше ими.
– Ладно. Ольга, он дурачится, значит, вы ему понравились, – успокоила гостью Людмила Васильевна.
– Я рад, что вся наша семья сегодня оказалась за столом, что происходит не часто. Особенность этого дня в том, что с нами почти случайно оказалась Ольга, новая аспирантка моей кафедры. Пожелаем ей удачи в учебе и в новой столичной жизни.
– Если она удачно выскочит замуж, то какая-то жизнь, может, у нее и получится. Если нет, то, папа, никаких перспектив у этой прелестной девушки не будет. С зарплатой научного сотрудника на однокомнатную квартиру в Москве ей придется копить в течение 50–60 лет. Как вам, девушка, такая перспектива?
– Константин, у вас есть конкретное предложение?
– Молодец, Ольга, – улыбнулась Людмила Васильевна.
– Ольга, – вмешался Иван Ильич, – мой сын в сходном с вами положении. Но только не знаю, собирает ли он деньги на покупку квартиры или ждет, что мы с мамой его приютим. А мы возьмем да поживем еще лет 50–60.
– Не дай Бог, Вань, не пугай мальчика, а то вообще не женится, – вступила в разговор Ирина.
– Вы знаете, Ирина Михайловна, в Благовещенске, возможно, у Константина будет неплохая перспектива. Молодой архитектор из столицы – очень нужный специалист. Думаю, ему тут же предоставят однокомнатную квартиру. Правда, не в кирпичном, а в блочном доме, и не в центре.
– Вот это да! – обрадовался Иван Ильич, – Ай да Ольга! Никак не ожидал я такого выступления от нее. Ну, что скажешь, Константин?
– По правде, граждане сотрапезники, от молодой парижанки я такого агрессивного отпора не ожидал. Если честно, а моя честность – достояние нашей прекрасной родины, она меня переиграла. Один-ноль в вашу пользу, Ольга из Благо-Парижа.
Обед прошел славно. После Эмилия играла на пианино, пела отрывки из популярных песен и романсов под аккомпанемент Людмилы Васильевны и Ирины. Константин сел рядом с Ольгой, все время шутил и пытался рассмешить девушку. Покрасневшая от немалой дозы вина Ирина, сославшись на головную боль, вскоре неуверенными шагами пошла в свою спальню. Дети сидели перед телевизором и смотрели какую-то свою программу. Поймав несколько раз смущенный взгляд Ольги, Иван Ильич встал и ушел в свой кабинет, в привычный большой мир книг и мыслей. Через час дом опустел. Эмилия забрала детей в свою двухкомнатную квартиру, доставшуюся ей после расставания с мужем, успешным музыкантом. Людмила Васильевна с Ольгой пошли в театр. Константин отправился их провожать.
«Воскресный августовский вечер, уставшая, слегка пьяная жена спит в соседней комнате. Я один. Один в окружении людей, в центре огромного города. Не молодой, но далеко и не старый. Не хочу себя заживо хоронить в мелочах повседневности. Не хочу. Боже упаси меня от одиночества. Худшего наказания для человека, чем одиночество, сложно даже и придумать. А МОЖЕТ, ЧЕЛОВЕК ПРИДУМАЛ БОГА, ЧТОБЫ ОСВОБОДИТЬ СЕБЯ ОТ ОДИНОЧЕСТВА, БЫТЬ УБЕЖДЕННЫМ, ЧТО РЯДОМ ВСЕГДА ЕСТЬ КТО-ТО. А что я хочу? Общения с людьми в чистом, просторном помещении, где много света, тепла, интересное общество, беседы, легкий ужин, красивые женщины. Нет, это еще не все. Не хочу самому себе признаваться, неужели моя жизнь как мужчины уже закончилась? Я больше не встречусь с женщиной светлой и обаятельной, всегда веселой и опрятной, готовой любить и радоваться жизни. Как у меня было раньше с Ириной. Но она так рано ушла из нашей прежней жизни, в итоге я остался один со своими скрытыми желаниями, неутоленной жаждой страсти. Но не могу же я поставить крест на Ирине, она мать моих детей, бесконечно родная, добрая и беззащитная. Значит, она, безусловно, остается в моем бытие. Вместе с тем я не могу заставить свою природу отказаться от полнокровной мужской жизни. Ведь это так естественно, но противоречит принятым представлениям о морали и порядочности. Значит, придется иметь тайную сторону жизни, скрывать ее от всех, обманывать жену, близких и окружение. По-видимому, такая дилемма стоит перед многими мужчинами и женщинами: быть недовольными своей семейной жизнью и, не нарушая семейные узы, искать физическое, зачастую и морально-духовное удовольствие на стороне. Выше моих сил постоянно находиться в полутемной квартире в одиночестве среди своих книг, со спящей или угрюмо смотрящей в потолок или телевизор, вечно недовольной жизнью или мною женой. Да, любили друг друга, люблю ее и сегодня, родили детей, прожили 35 лет вместе, но потом жизнь нас развела. Она – часть моей жизни, но не вся моя жизнь. Я не в состоянии заживо похоронить себя, я хочу и должен жить в общении с другими людьми, получать от этого тепло и открывать для себя новые миры, в свою очередь, давать им свое тепло, раскрывать свою душу, впечатлять и быть впечатленным.