Рук решил не показывать, что он немало знал о Маккинноне из своих источников… Бывший агент британской разведки скопил целое состояние, торгуя оружием на черном рынке с африканскими странами, на которые было наложено эмбарго… В Анголе, Руанде, Конго и Судане текли реки крови, и этот подвыпивший загорелый человек с рыжими волосами, сидевший перед Руком, был фактически убийцей тысяч людей.
— Садитесь пожалуйста, Джеймсон Рук, — произнес он и указал на деревянный табурет, стоявший у стола напротив него. — О, давай не будем прикидываться. Я знал, кто ты такой, еще когда ты забрался на мой корабль в Хорватии. — Рук сел, но не произнес ни слова. — Называй меня Горди. — Затем он расхохотался и добавил: — Но, думаю, тебе хорошо известно, кто я, правда? Я прав, а? — Он толкнул по грубой столешнице высокий стакан. — Выпей, это лучшая чертова «Кайпиринья» на всем этом чертовом континенте. Мой бармен и кашаса прибыли прямиком из Бразилии.
Возможно, он был слишком пьян и не заметил того, что руки гостя скованы наручниками за спиной.
— Я читал все твои статейки. Неплохо. Боно и Мик. Билл Клинтон. Хорошо написано. Но Тони Блэр — какого черта? И Аслан Масхадов? У меня дела идут покруче, чем у этого идиота-чеченца, будь уверен. Аслан Масхадов, ха-ха! Жалею только, что не я продал ту гранату, которая его прикончила. — Он наклонил бокал слишком сильно, и коктейль потек по подбородку, запачкав рубашку от «Эда Харди». Бармен поставил на стол новый бокал. Маккиннон продолжил: — Ну, давай, пей до дна. Это твой последний стакан.
А потом он поднялся и направил на журналиста самый большой пистолет из всех, когда-либо виденных Руком, — израильский «дезет-игл». Неожиданно англичанин кинулся в сторону и пальнул куда-то в темноту. Вслед за выстрелом раздалось шипение, возникла ослепительная белая вспышка, подобная молнии. Рук обернулся. В безжалостном свете он смог различить цепочку магниевых сигнальных ракет, установленных на столбах ограды по другую сторону огромной лужайки. Маккиннон выстрелил снова. Пуля попала в очередную ракету, та ожила, с шипением и жужжанием рассыпая вокруг себя дождь искр, слетела с забора и угодила прямо на пастбище, осветив стадо бегущих лошадей и пару самолетов «Гольфстрим IV», застывших в отдалении.
Торговец оружием поднял кулаки в воздух и издал боевой клич, обращаясь к либерийскому небу. Затем допил свой коктейль и хрипло произнес:
— Знаешь, что я больше всего обожаю? Играть с собственной жизнью. Ты не знал, что у меня достаточно наличных, чтобы купить мою страну? — Он расхохотался. — Нет, погоди, я уже ее купил! Ты только подумай, Рук, мне предоставили — держись, чтобы не упасть, — дипломатическую неприкосновенность! Сделали министром какого-то дерьма. Это чистая правда. Я могу делать все, что захочу, и никто меня даже пальцем не тронет.
Он поднял свой гигантский пистолет и шагнул к Руку, снова целясь в него.
— Вот что происходит, когда суешь нос туда, куда не следует.
Рук уставился в черное дуло и произнес:
— В чем меня сюда привезли, в «рейндж ровере», кажется? Прикажи своему лакею завести мотор. Думаю, нам пора прощаться. — Маккиннон сделал угрожающий жест. — Убери эту чертову штуку, ты же не собираешься в меня стрелять.
— Не собираюсь? С чего ты так решил?
— Потому что если бы ты хотел убить меня, то сделал бы это еще в порту и отправил мой труп плыть по волнам на Канарские острова. Все это шоу ради меня. Кто же напишет про тебя статью, если не я, Гордон? Ты ведь хочешь этого, правда? Конечно. Ты дал мне несколько броских цитат. «Играть с собственной жизнью»? «Министр какого-то дерьма»? Блестяще.