Афаназий хотел, чтобы я приехала, когда ее не будет в Москве… То есть сейчас как раз, даже раньше, пока Яна в Лондоне. Он хотел легализировать наш брак в России… Он обещал поговорить с Яной, пока они будут на Мальдивах, и подготовить ее к такой новости, что он женился…
– То есть Яна до сих пор ничего не знала о вашем существовании? О вашем браке с Афанасием?
– Нет, вы что! Она бы все сделала, чтобы разрушить! Она собственница. Так говорил Афаназий.
– Вы уже приезжали в Москву? Или это ваш первый приезд?
– Один раз, полгода назад… Когда Яна уезжала на зимние каникулы отдыхать в Эмираты.
– Иными словами, Яну вы никогда не видели?
– Нет.
– А Кешу, племянника Афанасия? Лялю?
– Не видела никого. Про Кешу слышала, Афаназий говорил. А Ляля – кто это такая?
– Как давно вы женаты?
– С прошлого декабря… Если можно, заканчивайте поскорее ваши вопросы. У меня сейчас истерика начнется.
– Я вас понимаю… Еще чуть-чуть, прошу вас. Где вы познакомились?
– В Париже. Он туда часто летал. Какие-то дела у него были. А с ним по делам встречался муж моей тети. Я как раз приехала к ним в Париж на Ноэль… Дядя пригласил Афаназия домой. Так мы и познакомились. А через год поженились.
– Во Франции?
– Во Франции, да… Афаназий как раз хотел сейчас легализировать наши отношения в России… Чтобы наш брак тут считался действительным… И с Яной хотел меня знакомить, когда она из Лондона вернется… Он думал, что сумеет на Мальдивах ее приготовить к этой новости.
– Как надолго должна была лететь в Лондон Яна?
– На месяц. Они на Мальдивах собирались провести три недели, потом неделю дома, потом она должна была улететь, а я приехать… Я ждала от Афаназия звонка, как мы договорились. Но не дождалась… Теперь понятно, почему… Сама ему звонила – не заставала. Боялась, что разлюбил, боялась, что Яна возымела в его сердце больше места, чем я…
В ее речи самым умилительным образом сочетались старинные русские слова – почерпнутые, видимо, в русской литературе, – с легкой неправильностью.
– А отчего он решил отложить разговор о вас до лета, коли вы поженились еще в декабре?
– Афаназий считал, что Яна может отреагировать крайне резко. И на этот случай он собирался ей сказать, что снимет ей квартиру, чтобы жила отдельно… Но он хотел дождаться конца учебного года, чтобы не помешать ей хорошо учиться. Он по гороскопу Рыбы, а это не есть решительный знак… Ему надо было созреть, если вы видите, что я хочу сказать…
– У вас русские корни, Жюли? Или вы чистая француженка?
– Я русская… Мама русская, папа тоже был, но мама вышла замуж второй раз за француза… Уехала жить во Францию, я еще маленькая совсем была. Моя мама меня выросла во Франции… – Жюли вдруг осеклась. – Я, кажется, не так сказала… Выросла? Нет, тут другое слово… Вырос… Вырастила! Вот как нужно!
– А фамилия?
– Отчим меня удочерил.
– Вернемся к Яне. Афанасий не говорил вам о каких бы то ни было людях, которые недолюбливают его дочь?
– Нет… Он говорил, что она трудная девочка… Что она выросла с отчимом, который ее не особенно любил… Что она иногда излишне резко требует к себе внимания, потому что она его недополучила в детстве… Что она на самом деле неплохая и что надо ее просто понять. И приручить. Только я всегда боялась этой Яны… Я тоже выросла с отчимом… И он тоже не слишком мною интересовался… Но мне никогда не приходила в голову мысль найти своего родного папу и его приватизировать. Может быть, потому, что мой папа не занимает такое интересное положение, как Афаназий? – Жюли горько усмехнулась.