Он их боялся, как черт ладана, все на братанов сваливал. А уж они только рады были – химичили там по-черному. Ему, бывало, на подпись сунут – подмахивал, не читая! Он хороший был, Афоня. Только глупый. Вообще не понимаю, как с таким опытом и с такими высокими постами за плечами он мог быть таким доверчивым. Его окрутить ничего не стоило!
Ольга отправила баклажанный рулетик в рот и запила его красным вином.
– Вы с его дочерью были знакомы?
– С Яной-то? Он несколько раз приводил ее на работу.
– И что скажете о ней?
– А чего говорить? Дочка как дочка. Балованная. Вела себя скромно, но я же чувствую нутром: наглая девка. Из Афони веревки вила. Почище меня будет.
– Карачаев прекратил с вами отношения из-за нее?
– Он мне не докладывал. Сказал однажды: «Олюнчик, завязываем». Ну и завязали. А мне чего? Одной заботой меньше: оргазм не симулировать. Деньги давал, и ладно.
– Вы его не любили?
– Люби-ила? – Ольга взметнула брови вверх. – А кто меня любил, чтоб я его любила?! Это что вообще за чувство такое – любовь? Кто это выдумал, блин?! В жизни все просто: мужчина хочет женщину – мужчина имеет женщину, а женщина имеет от мужчины подарки! Деньгами, или шубами, или женитьбой, в конце концов, – уж какая как управится. Вот и все. Где тут любовь, при чем тут?!
– Вы пытались женить на себе Афанасия? – уклонился от философских дебатов Кис.
– Ага. Пыталась. Не получилось.
Она уже приступила к шашлычку из осетрины, который ела с аппетитом, помогая себе намазанной горчицей корочкой хлеба и прихлебывая вино.
– Из-за Яны?
– Я же вам сказала: знать не знаю! Афоня сказал: расстаемся. И мы расстались.
Ольга вдруг положила вилку и корочку хлеба и взглянула пытливо на Алексея.
– А что это вы все к Янке клоните? Уж не случилось ли, часом, и с ней чего?
В проницательности ей нельзя было отказать. Кис решил продолжать игру в открытую и посему ответил просто:
– Случилось. Она утонула.
– Вот оно что… А теперь вы, значит, норовите узнать, не могла ли я Янку утопить, так, что ли? Типа мотивы хотите мои выведать?
– Ага, – согласился Кис. – Именно так.
Ольга вновь вооружилась вилкой и коркой хлеба и принялась есть.
– Мне на нее нас…ть с высокой колокольни. Афоня мне нравился, хороший мужик был, – а если у него дочка выкручивала, то мне до нее дела нет. У других мужиков жены крутят или мамашки – что же, их всех топить, что ли?
– Вы нашли другую работу? Другого любовника?
– А как же! – Ольга вдруг резко подперла снизу ладонями свое декольте, отчего груди ее чуть не выпрыгнули из лифчика. – Неужто с таким богатством не найду? Обижаешь, начальник!
Кис усмехнулся. Ее искренний цинизм ему, пожалуй, импонировал.
Ольга опрокинула бокал в себя, и тут же подскочил официант, услужливо наполнил бокал новой порцией.
– Дома вы у Карачаева бывали? С Кешей, племянником его, знакомы? – продолжал расспросы Алексей.
– Никогда. Никогда дома не бывала, никогда племяша не видела. Афоня постеснялся бы меня знакомить – вульгарна я для него.
– Это он вам так и говорил?
– Так – не говорил. А слышала я как-то разговорчик – вы ж понимаете, секретарша умеет ушки на макушке держать, верно? Так вот, братанчики наставляли Афоню: мол, чего ты с ней связался, она же вульгарна! А Афоня им в ответ: вульгарна, спору нет. Но мне она нравится!
Ольга засмеялась излишне громко и опустошила свой бокал, который снова немедленно наполнил бдительный официант. Надеется, бедолага, что в таком ритме посетители закажут еще одну бутылку.