Обаяние – это просто-напросто отголоски всего этого. Вроде как аромат души, овевающий тело… Я по-другому не могу объяснить.
Настя развела руки таким жестом, словно сдавалась.
– Интересно как. «Аромат души», говоришь. И у меня его нет, так выходит? Тогда почему за мной девки бегают?
– Так то «девки»… А ты моего мнения спросил. Я тебе и сказала.
Он ответил ей долгим взглядом – опасным взглядом, но промолчал…
Настя уже ушла к себе в комнату, когда до нее донеслось:
– А страх, он откуда, по-твоему, исходит? Из души или из другого какого места? – Гена коротко заржал. – Давай на тебе проверим, а?
Настя не ответила.
Некоторое время она прислушалась: а ну как он и впрямь… Но Гена принялся говорить по телефону, и у Насти наметилась передышка.
Но она маялась: выходить из дома ей запретили – только по делам, по их делам! В которые они впутали ее и Криску… Сидеть же дома было тяжело: лезли мысли о дочери, о том, что с ней станет, – страшные мысли! Одно пока утешение: ее девочка жива и здорова и выглядит даже неплохо. Но что будет с ней, с ними обеими, когда Настя отыграет назначенную ей роль, когда станет ненужной?!
Настя забралась на широкую постель, взяла с прикроватной тумбочки детектив и заставила себя читать. И вот тут-то, как только ей удалось победить свои страхи и вникнуть в сюжет, – вот тут-то Гена и заявился.
– Нужно нарисовать план дома Фролова. Пошли на кухню, я уже там все приготовил.
– Но я не помню весь дом!
– Что помнишь.
Она прошла на кухню, где ее ждали листки бумаги, линейка, отточенный карандаш и ластик, – и рисовала, стирала, снова проводила линии… Гена ей не мешал, но примерно через час сообщил, что его не интересует полное соответствие плана действительности, а только принципиальное расположение комнат: что, где и в каком порядке.
– Сразу надо было сказать, – проворчала Настя и отодвинула от себя замызганный ластиком план. – Тогда все! Остальное я не помню. Когда-то Паша мне показывал весь дом, но это было давно.
Гена рассматривал начертанный ею план, задавая вопросы и помечая на бумаге: «гостиная», «столовая», «каминная», «телевизионная», «библиотека»…
– А кабинет? У него что, нет кабинета?
– По моей памяти, его кабинет, – то есть письменный стол с компьютером, если ты об этом, – находится вот здесь, – она указала острием карандаша.
– Ты уверена?
– Экскурсию по дому Паша мне устраивал года четыре тому назад. Может быть, он за это время что-то изменил, не знаю. А зачем вам? Вы что, собираетесь его…
Настя прикусила себе язык, и слово «ограбить» так и не прозвучало. И, судя по взгляду, который метнул на нее Гена, она правильно сделала.
– А здесь что? – спросил Гена сухо. – Ты нарисовала коридор, который отходит от гостиной, а в нем туалет для гостей. Но он отстоит слишком далеко. Вот в этом кусочке, – он обвел карандашом прямоугольник, – должна находиться еще какая-то комната. Что в ней?
– Не знаю, – ответила Настя.
Это было полуправдой. Потому что произнося «не знаю», она как раз вспомнила: в этом прямоугольнике находился пункт видеонаблюдения! И там постоянно сидел охранник, наблюдавший за мониторами, которые передавали изображения со множества камер, установленных по периметру дома снаружи и едва ли не в каждой комнате внутри.
Но Настя решила не говорить об этом Гене. Что бы ни затеяли бандиты, как знать, вдруг в этих видеокамерах окажется их с Криской спасение!!!
Но не вспоминалось, не читалось.