Посмотрев на фиолетово-синие вершины, я вдруг понял, что сверху в ущелье никто не пройдет, разве что альпинисты по отвесной стене, сбоку тоже, только снизу по ущелью. Не позавтракав, я отвязал лошадей и погнал к Узубеку. Оставаться здесь больше не хотелось…
Почему-то я подумал, что это Узубек. Вот тварь косоглазая! Через три часа я был возле юрты. Я очень обрадовался, увидев киргиза возле костра. Кажется он тоже. Странно посмотрел раскосыми глазами на мою рожу. Что-то не но. ─ «ты приезжал ко мне? Кто-то приходил пешком. Может охотник? Хотя, как он попал туда?» Узубек без тени усмешки ответил, что киргизы даже сто метров ездят на лошади, а топок копыт слышен издалека. Вход в ущелье только один, как и выход. Мимо юрты тоже никто не проходил. Этот ответ меня никак не успокоил. Проезжая по аулу, я заглянул к старому знакомому аксакалу. Мудрый старик смотрел на меня немигающим взглядом раскосых глаз. И никто на свете никогда бы не прочитал его мысли. Он медленно ответил по-русски: «в горах все бывает». По его словам в горах еще водятся древние духи, огромные покрытие шерстью дэвы. Раньше их было много. Я поинтересовался со смехом, как киргизы их называют. Но дед ответил совершенно серьезно, что нельзя произносить имя этих существ, иначе случится несчастье. У горных киргизов вера представляет удивительно пеструю смесь ислама с языческими верованиями.
Прошел месяц. Спал я беспокойно, особенно первую неделю, снилась всякая дрянь. Пришло время покинуть эти горы и возвращаться домой. На вершинах выпал первый снег. В лучах солнца он ослепительно сверкал. Пришлось сворачивать работы. В снегах уже никто не работает. Бросил прощальный взгляд на грозные вершины, я с необъяснимой грустью залез в кузов машины. Казалось, что горы тоже прощались со мной…