— Что с ней? С ней что‑нибудь случилось? — спросил Мейсон.
— Что значит что с ней? — заревел Бергер. — Из‑за ваших инсинуаций, естественно…
— Странно, — заметил Мейсон, — она показалась мне вполне здоровой молодой женщиной лет двадцати…
— Лет двадцати! — взорвался Бергер. — Перед вами девушка, ребенок, невинная, неиспорченная, ей всего лишь восемнадцать, а вы постоянно бросаете в нее грязью.
— Господа! — повысил голос судья Китли, — в зале Суда не следует вести себя подобным образом, тем более это не место для личных счетов и выпадов.
— Я не вижу причины, чтобы она не ответила на мой вопрос, — заявил Мейсон. — Но когда господин обвинитель так энергично принялся подбадривать ее, мне показалось, что что‑то случилось.
— Ничего не случилось! — рявкнул Бергер, возвращаясь на свое место.
— Итак, мисс Дейл, — как можно спокойнее сказал Мейсон. — Сделайте несколько глотков и скажите нам, пожалуйста, когда вы покинули свой дом?
Вероника мелкими глотками пила воду.
— Может быть, вам еще налить? — спросил Мейсон.
— Нет.
— Вам лучше? — участливо спросил Бергер.
— Ну, как, готовы ответить? — спросил Мейсон.
Вероника взглянула на Мейсона и заревела. Мейсон забрал у нее стакан и поставил его на место. Бергер мигом подскочил к девушке и начал по‑отечески похлопывать ее по плечу, успокаивая.
— Ну, ну, Вероника, успокойтесь. Уже все прошло. Суд не даст вас в обиду. Судья Китли не может позволить этого адвокату. Ни один человек в зале не может спокойно терпеть такие инсинуации. Суд же…
— Здесь не место для личных выпадов, господин окружной прокурор, — оборвал его судья Китли, не отрывая внимательного взора от лица Вероники Дейл.
Мейсон сел на свое место, закинул руки за голову и принялся ожидать.
Бергер продолжал стоять рядом с Вероникой.
Весь зал слушал затихающие всхлипывания девушки.
— Ваша Честь! — вновь заговорил Бергер. — Я протестую. Я считаю, что допрос свидетеля идет с нарушениями. И защитник несет персональную ответственность за нервный срыв свидетельницы. И пусть не думает…
— Дайте ей самой все обдумать и решить, — заметил Мейсон.
— Суд не видит причин, по которым свидетель не может ответить на заданные вопросы, — отчеканил судья Китли.
— Ваша Честь! — запротестовал Бергер. — Да ведь это не вопрос, это чистые инсинуации, будто она беременна…
— Защитник всего лишь поинтересовался самочувствием свидетельницы. Не понятно, почему это вызвало у нее такую реакцию. Кстати, сколько ей лет?
— Восемнадцать, Ваша Честь, ей…
— Двадцать, — оборвал Бергера Мейсон.
— Сколько вам лет? — обратился судья к Веронике Дейл.
Она взглянула на него и вновь заревела.
Судья Китли откинулся в кресле и, подобно Мейсону, тоже расслабился.
— Что же, мы подождем пока свидетельница успокоится и ответит на вопрос.
— Вероника, может быть, вы не в состоянии отвечать на вопрос? — снова вмешался Гамильтон Бергер.
— В состоянии, — решительно ответила она.
— Ну вот, на вопрос мистера Бергера вы ответили. Теперь ответьте, сколько вам лет, — сказал судья Китли.
Она подняла голову и, словно в поисках помощи, окинула взглядом публику.
— Сколько вам лет? — повторил вопрос судья Китли.