По сути, возрождение предпринимательства в Республике Беларусь началось с принятия в 1986 г. Постановления бывшего союзного правительства о создании кооперативов по заготовке и переработке вторичных ресурсов и отходов производства в системе бывшего Госснаба СССР. Закон СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности» был принят шестой сессией Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва (19 ноября 1986 г.) и введен в действие с 1 мая 1987 г. на основании установок XXVII Съезда КПСС о необходимости упорядочения данного вида деятельности и ее совмещения с принципами социалистического хозяйствования. Согласно ст. 1 данного закона «индивидуальной трудовой деятельностью является общественно полезная деятельность граждан по производству товаров и оказанию платных услуг, не связанная с их трудовыми отношениями с государственными, кооперативными, другими общественными предприятиями, учреждениями, организациями и гражданами, а также с внутриколхозными трудовыми отношениями». Государство поощряло вступление граждан, занимающихся ИТД, в договорные отношения с государственными, кооперативными и другими общественными предприятиями, учреждениями, организациями. Также приветствовалось объединение этих граждан в установленном законодательством порядке в кооперативы, добровольные общества, товарищества. Не допускалась ИТД с привлечением наемного труда, с целью извлечения нетрудовых доходов или в ущерб другим общественным интересам. В соответствии с официально утвержденным законом эта деятельность осуществлялась в более чем 30 различных видах работ и услуг. В указанных целях необходимо было иметь соответствующее разрешение, которое выдавалось исполнительным комитетом местного Совета народных депутатов на срок до 5 лет[18]. В 1970-е – начале 1980-х гг. в СССР широкое распространение получила практика неоформленных и неконтролируемых государством услуг населению со стороны частных лиц. По данным опросов, проведенных в Белорусской ССР[19], 70 % (!) населения и до введения Закона «Об индивидуальной трудовой деятельности» так или иначе пользовались такого рода услугами (16 % опрошенных прибегали к ним часто, 54 % – изредка). При этом если 56 % респондентов указали, что их вполне устраивала работа частных лиц, к которым они обращались за какими-либо услугами (ремонт, шитье, репетиторство и т. п.), то 11 % не были удовлетворены оплатой, которую, по их мнению, можно было назвать «обдираловкой»; 21 % отметили, что частники нередко использовали государственную технику, оборудование, выполняя заказы прямо на работе, в рабочее время. Поэтому разрешение ИТД, снятие всех необоснованных ограничений на занятие полезными для общества видами труда позволяло включить их в общую систему социалистического хозяйствования для более полного удовлетворения потребности населения в товарах и услугах. Так, например, в 1987 г. по «рациональному нормативу» расчетный объем бытовых услуг в среднем составлял 135 советских рублей на человека, в то время как государственная служба быта реально была способна предоставить примерно половину объема таких услуг. Примечательно, что исследования этого же 1987 года показали, что 18 % респондентов выражали свое согласие участвовать в индивидуальной трудовой деятельности, в то время как фактически занятых ею было менее 1 %. Данные по занятым ИТД в БССР приведены в табл. 1.2.
Таблица 1.2. Численность граждан, занятых индивидуальной трудовой деятельностью (на начало года) [145, с. 32–33]
По расчетам экономистов Госплана СССР[20], население страны тратило на домашнюю ИТД 275 млрд ч в год[21], а фонд рабочего времени в общественном производстве составлял 235 млрд ч.[22] Несмотря на это бытовало мнение, что коллективное общественное производство в состоянии решить все проблемы, связанные с удовлетворением потребностей населения, а индивидуальное хозяйство – это явление, которое со временем исчезнет. Поэтому нередко для удовлетворения потребностей в рабочей силе крупного общественного производства, без учета местных условий, ограничивалось участие населения в ЛПХ и других формах ИТД.
Негативные последствия перегибов сказались на мотивациях. Значительная часть молодежи перестала проявлять интерес к труду в общественном и личном хозяйстве. Для молодых людей (особенно мужчин) были характерны потребительские настроения, праздное времяпрепровождение. Сказывалось влияние не лучших черт городского быта, раскрестьянивание деревни[23].
В это же время, словно в параллельном мире, в странах Западной Европы продолжала развиваться личная инициатива на земле. Частная собственность на землю позволила укрепить позиции крестьян-предпринимателей (фермеров). Например, в Голландии хоть число фермерских хозяйств неумолимо сокращалось (если в 1960 г. их было 302 тысячи, то в 1988 г. работало только 130 тысяч), однако средний земельный надел удвоился: с 7,7 до 15,4 га, тогда как число работников на ферме осталось прежним – муж (владелец), жена, дети. До какого же предела могут укрупниться хозяйства? Согласно теории А. Чаянова, рост невозможен за пределами оптимума, поскольку дальнейшее нарастание капиталоинтенсивности (при неизменной технике) не повышает производительности труда[24]. Со слов директора Института аграрной экономики и профессора Амстердамского университета И. Девера, границы оптимума начинают расширять современная техника и биотехнология, способные перевернуть представления о возможной продуктивности земли, растений и животных. Приводимый пример голландских фермеров показал, что приспособиться к современным условиям развития предпринимательства и крепко стоять на ногах можно при трех условиях: самой современной технологии, узкой специализации и широкой кооперации в переработке сырья и сбыте готовых продуктов. Диктатор на рынке – потребитель, он требует продукты только высшего качества[25].
В Советском Союзе, по мнению общественности, предпосылкой расцвета частников стало недостаточное развитие государственной сферы услуг и такие глубоко укоренившиеся в нем явления, как бюрократизм, несоблюдение сроков выполнения заказов, произвол приемщиков при определении цены, их грубость, а подчас и откровенное хамство. И все-таки формировавшееся отношение к «частнику» дало сильный крен в негативную сторону. Это объяснялось рядом причин. В первую очередь это сверхожидания и иллюзии, которые возникли вокруг нового субъекта хозяйствования. Образ предпринимателя приукрашивался, а его возможности мистифицировались – казалось, что он оперативно обеспечит народ модными и недорогими товарами. Во-вторых, подозрение индивидуала в сверхвысоких доходах, хотя обвинение «частника» (не имеется в виду спекулянт) в высоких доходах признавалось следствием уравнительной психологии и ее негативное влияние было подчеркнуто на февральском (1988 г.) Пленуме ЦК КПСС. «Мы должны основательно, – отмечал глава государства М. С. Горбачев, – заняться проблемой искоренения уравнительных подходов… По сути своей уравниловка оказывает разрушительное воздействие не только на экономику, но и на мораль, на весь образ мыслей и действия людей…». Но сама реальность, сложившиеся производственные отношения диктовали уравнительный принцип распределения. Уравниловка гарантировала своеобразную уверенность в завтрашнем дне независимо от результатов труда, в том числе включавшую фактическую безнаказанность. В-третьих, неприятие появившейся дифференциации доходов. То есть, развитие индивидуального и кооперативного секторов, по мнению определенной части населения, означало усиление социальной несправедливости. При этом забывалось, что многие работали по-разному, а получали почти одинаково, в результате множилась когорта малоинициативных и бездеятельных. В-четвертых, общественное недовольство высокими ценами на продукцию индивидуалов, намеренным их завышением. Хотя высокие цены – это прямое свидетельство деформированности и разлаженности экономики. Многим «частник» был несимпатичен и поиском своего личного интереса, выгоды. Считалось, что соблюдая личный интерес, он ущемляет общественный, при том, что для получения дохода вначале надо произвести что-то необходимое обществу и часть дохода передать этому же обществу в виде налога[26].