Старик задумчиво повторил слова своей любимой молитвы: «Душа Христа, освяти меня. Тело Христа, спаси меня. Кровь Христова, опьяни меня. Вода Христова, омой меня. Страсти Христовы, укрепите меня».
Вон этот беспокойный смысл – старик с усмешкой оглянулся на стайки пацанят и девчонок, что толпились у книжных полок библиотеки и, беспрестанно щебеча, выбирали книги. Пришли, не забыли, его ангелочки, его светлые души. Старик встал и вслушался. Тихие растерянные звуки органа, как первые капли дождя, зашелестели по люстре, столикам и стеллажам с книгами. Они все набирали и набирали силу, пока не хлынули, смывая часы, дни и годы чёрной немоты.
Раскинув руки, старик разом взмыл вверх. Читальный зал, а потом и люстра, и растаявший потолок остались внизу. Лишь на площадке, где когда-то размещался крест костёла, старик застыл. Морщинистое лицо и растрёпанная белая борода его потекли воском под лучами солнца. И вот уже светлоликий ангел откинул назад длинные струящиеся волосы и со смехом сорвал остатки стариковского костюма. Орган звучал уже во всю забытую мощь. Ангел запрокинул лицо и зашептал – Спасибо тебе, Господи!
Спасибо за этот благостный долг!
Его громадные белые крылья распахнулись и, затрепетав на ветру, укрыли спасительной тенью и библиотеку, и близлежащие дома, и всех страждущих слова человеческого и божьего. Крылья ангела Анаеля, Духа познания, одного из воинства Христова…
ул. Чехова, 69
Домик Чехова
Домик Чехова давно стал визитной карточкой Таганрога, одним из его символов, особо близких сердцу и душе таганрожцев.
Крохотная, белёная извёсткой саманная хатка стоит в глубине двора на участке, принадлежавшем купцу Гнутову, и пристально смотрит на мир окошками с распахнутыми зелёными ставнями вот уже вторую сотню лет. О месте своего рождения Антон Павлович Чехов напишет П. Ф. Иорданову (герою нашего рассказа «Прогулка»): «Родился я в доме Болотова (так говорит моя мать) или Гнутова, около Третьякова В. Н., в маленьком флигеле во дворе». Павел Егорович и Евгения Яковлевна Чеховы с двумя сыновьями – четырехлетним Александром и двухлетним Николаем – снимут домик на улице Полицейской в декабре 1859 года. Здесь 17 января (29 января по новому стилю) 1860 года и родится Антон Павлович Чехов. В метрической книге Успенского собора запишут: «Тысяча восемьсот шестидесятого года, месяца Генваря семнадцатого дня рождён, а двадцать седьмого крещён Антоний. Родители его, таганрогской третьей гильдии купец Павел Егорович Чехов и законная жена его Евгения Яковлевна, оба православного вероисповедания».
Это пристанище станет первым самостоятельным местом жительства семьи Чеховых. В нем три комнатки: детская, спальня родителей и зал, что и столовая, и гостиная, и рабочий кабинет Павла Егоровича. В 1862 году глава разросшегося семейства найдёт новое, более подходящее жилье, а у домика с тех пор столько раз поменяются хозяева, квартиранты и даже нумерация с адресом – после смерти великого земляка в 1904 году таганрожцы переименуют улицу Полицейскую в улицу Чехова. В 1910 году по инициативе Чеховского кружка под председательством Евгения Михайловича Гаршина (герой рассказа «Выстрел»), на домике была установлена памятная доска к пятидесятилетию со дня рождения Антона Павловича. А общее собрание Чеховского кружка Таганрога ходатайствовало, чтобы «…Таганрогское городское управление приобрело в собственность от г-жи Коваленковой принадлежащее ей дворовое место по Чеховской улице, №47, с постройками на нем, по улице и во дворе, имея в виду охранение в неприкосновенности небольшого домика, в глубине сего двора находящегося, в котором родился Антон Павлович Чехов…».
Но только спустя пять лет домик будет выкуплен, а через четыре года освобожден
от проживания в нем частных лиц. В 1921 году над опустевшим домом возьмут шефство два таганрогских учителя: Елена Федоровна Кузьменко и Федор Тимофеевич Губа. Их стараниями он и будет сохранен. Ныне существующий в домике музей откроется в 1926 году. А рядом зацветут посаженные тогда же саженцы вишнёвых деревьев. В 1933 году во время подготовки к празднованию 75-летия А. П. Чехова вышло постановление об официальном открытии музея, и Фёдор Тимофеевич Губа стал его первым штатным сотрудником.
Слева от входа на территорию усадьбы в дни празднования 75-летнего юбилея писателя установили бюст А. П. Чехову работы скульптора В. Г. Морозовой.
Баденвейлер
Баденвейлер – небольшой горный курортный городок в Шварцвальде, ровно на полпути между немецким Фрайбургом и швейцарским Базелем. Здесь, в гостинице «Зоммер», в своем последнем земном пристанище в три часа утра 15 июля 1904 года умер от туберкулеза Антон Павлович Чехов.
Весной 1904 года, когда здоровье Чехова ухудшилось, врачи настояли на его срочном отъезде на заграничный курорт. Так был избран Баденвейлер, куда Чехов с женой Ольгой Леонардовной и прибудут 10 июня. Сначала Антон Павлович снял номер в гостинице «Ремербад». Но оттуда пришлось съехать – им настойчиво намекнули, что больные туберкулёзом – не самые желанные гости. Следующий пансион «Фредерик» Чеховы покинут уже сами. Не радушнее их примут и в гостинице «Зоммер», но отсюда Антон Павлович съехал уже совсем в иной мир.
Через четыре года после кончины Чехова русские друзья и почитатели его таланта, такие как режиссёр Московского Художественного Театра Константин Сергеевич Станиславский и другие, установили в Баденвейлере первый памятник великому писателю. Простоит он, правда, недолго – во время Первой мировой войны немецкие «патриоты» сдали его в металлолом. Долгие годы потом баденвейлерцы не утруждали себя воспоминаниями о знаменитом госте. Только начиная с 1954 года в Баденвейлере вспоминали о Чехове. В 1963 году в память о нем в немецком городке был заложен мемориальный камень, а новый памятник, доставленный в подарок из Сахалина, установили лишь в 1992 году.
Сегодня южногерманский курорт Баденвейлер – побратим Таганрога (да и трудно их теперь развести в памяти о Чехове). В нем работает музей «Чеховский салон» и Немецкое общество имени Чехова. А несколько лет назад немецкая и российская делегации заложили вишнёвый сад-символ. На крохотной площади, что под балконом гостинцы «Зоммер», стремится ввысь бронзовая чайка – подарок от Свердловской и Ростовской областей.
Зеркало
До чего же жарко. Даром, что горный курорт… Антон Павлович закашлялся и откинулся в шезлонге. Рассеянно смахнул надоевшее пенсне, и, разминая переносицу, зажмурил глаза. Душный, сонный мир Баденвейлера калейдоскопом рассыпался на переливающиеся круги и ромбы, жёлтые мигающие пятна. Даже голова слегка пошла кругом. Не стало ничего и никого – России, Германии, этого городка на водах, балкона с металлической ажурной оградой на втором этаже… Зачем он здесь?
– Подыхать приехал, – отозвался внутри кто-то зло. – Сам же хотел подальше от родни, от друзей…
Почему-то стало пусто на сердце. Жить лишь для того, чтобы помереть, право, не слишком забавно, но жить, понимая, что уйдёшь преждевременно, – уж и вовсе глупо и пошло. Вспомнилась однажды услышанная фраза от больного чахоткой мужика: «Ничего не поможет, барин. С вешней водой уйду».
Его вновь накрыл рвущий грудь кашель. И тут же мелькнуло: вот так и мне надо бы – уйти, растаять где-нибудь в родных приазовских степях, по весне, когда талая вода комкает стонущий лёд и тащит его в море. Когда одичавший за зиму ветер, жгучий и влажный, тычется в лицо, и надышаться им нету сил… И главное – уйти без этой глупейшей немецкой чепухенции – желудёвое какао, варёные телячьи мозги, рис и топлёное масло. Бр-р! Прав был дружище Гиляй, прав: в наших платовских целинных землях только ещё и можно сыскать покой. Да и кануть, словно и не было тебя на белом свете.