– Спасти? От кого? – Патрик резко перебил Преподобного.
– Я не знаю, – с хрипотцой в голосе ответил старик и сильно закашлялся. – Твое место здесь, сын мой.
– От кого хотела спасти меня моя мать? – молодой человек слегка повысил голос, его тон стал раздраженным.
– Сейчас это не имеет значения, – Морис снова попытался приподняться.
– Имеет, и даже очень! – вспылил Патрик. – И я не хочу здесь, как вы, провести остаток своих дней! Мне поперек горла стоит ваш монастырь. Да лучше бы я сдох вместе с матерью, потому что это не жизнь, – добавил он злобно и со всей силы пнул деревянный стул, стоявший у кровати Преподобного.
– Патрик, не говори так, – произнес испуганно старик, его лицо стало белым, как полотно, он морщинистой рукой схватился за сердце и затих. Его глаза застыли в оцепенении.
– Я буду говорить, что хочу! – не унимался послушник, этот разговор его очень сильно завел, и он не собирался останавливаться, пока не выскажется. – Я сегодня же собираю вещи и уезжаю отсюда навсегда, ищите себе другую замену. Защитили вы меня, конечно,…сами не знаете от кого?! Да что это за защита такая? – настойчиво произнес Патрик и наконец-то взглянул на Мориса. – Преподобный? – молодой человек бросился к старику и попытался прощупать пульс на его запястье.
Однако рука старика была холодна, глаза безжизненно уставились в потолок. Преподобный был мертв.
***
Три дня спустя.
Яркое солнце то и дело затягивало непонятно откуда взявшимися тучами.
Местами пытался идти дождик, который тут же прекращался. Погода, казалось, находилась в неком замешательстве и никак не могла определиться: быть или не быть дождю.
Длинная похоронная процессия растянулась от монастыря Святого Патрика до старого кладбища, существовавшего уже не одно столетие.
Про него ходило множество легенд. Кто-то приписывал ему ужасные жертвоприношения, кто-то – ночные прогулки мертвецов, а кто-то и вовсе называл проклятым. Однако в округе оно было одно, и выбора перед родственниками умерших не стояло.
Возглавляла траурную процессию пожилая настоятельница Ирма, шедшая рядом с гробом Преподобного, который несли на своих плечах послушники мужского монастыря.
Они специально прибыли на его похороны. Лица присутствующих были полны скорби и печали.
Замыкал процессию Патрик, впавший в задумчивость. Он не хотел выделяться, и когда настоятельница предложила ему нести гроб Преподобного, молодой человек тут же придумал отговорку – плохое самочувствие и стресс после смерти своего наставника.
На самом же деле сейчас он находился на распутье. Ему предстояло покинуть в самое ближайшее время монастырь, дававший на протяжении двадцати лет пищу и кров.
По крайней мере, он рассчитывал на это. О своем решении Патрик еще никого не известил. Молодой человек боялся того, что настоятельница начнет отговаривать его, вспоминая покойного Мориса и то, чем обязан ему Патрик.
Увлеченный своими думами, он не заметил, как уткнулся носом в стоявшего впереди человека.
Процессия, достигнув кладбища, остановилась. Гроб, обитый ярко-бордовой тканью, поставили на два стареньких стула.
Пришедшие проститься с Морисом, окружили его со всех сторон. Среди этой толпы, находясь как можно дальше от гроба, и затерялся Патрик.
– Сегодня в свой последний путь отправился Преподобный Морис, умерший после тяжелой болезни, – начала свою речь настоятельница.
От этих слов Патрика несколько покоробило: он-то знал, что сам того не желая, приложил к этому свою руку. По коже юноши пробежали мурашки, в горле предательски встал ком.
– Мы все очень любили его. За годы, проведенные рядом с ним, я не встречала человека светлее и добрее него. Он ушел, но дело его, благодаря нам, живет и будет жить! Хоть сегодня и самый печальный момент для нас за последние десятилетия, но я думаю, что он бы очень хотел услышать эти слова: Преподобным, по желанию покойного Мориса, назначается Патрик Адвего, – с некой торжественностью, не присущей обыкновенным похоронам, произнесла Ирма, пытаясь глазами отыскать в толпе ошарашенного юношу.
На самом же деле Патрик почти не слушал речь настоятельницы, он находился в своих мыслях, пока его слух не уловил собственное имя.
Молодой человек ошарашенно посмотрел на монахиню, усиленно искавшую его глазами. «Явно не просто так она хочет, чтобы я вышел», пронеслось в голове Патрика. Он пригнулся и, теряясь среди людей, быстро направился к выходу.
Пока настоятельница пыталась отыскать взором лицо будущего Преподобного, он уже во всю прыть спешил к стенам монастыря.
Юноша во что было то ни стало решил именно сейчас покинуть двадцатилетнее пристанище. У него словно было какое-то свое, верное, чутье.
Однако как только Патрик добрался до дверей монастыря, он понял, что попасть в него не сможет, потому что все до единого находились на кладбище.
Молодой человек негодующе сплюнул на землю и злобно пнул массивную дубовую дверь, мешавшую ему совершить побег.
Тяжело вздохнув, Патрик присел на большой камень, лежавший неподалеку. К нему тут же поспешил кот черно-белого окраса – любимец монастыря, и радостно замурчал.
«Эх, Джим, придется ждать, пока все вернутся, а значит, и побег откладывается», обреченно подумал юноша и ласково погладил кота, расстроенно смотря на небо, которое то радовало своей голубизной, то внезапно навевало грусть и скуку темными тучами.
Так Патрику пришлось просидеть больше часа, пока, наконец, вдали не показалась траурная процессия, возвращавшаяся с похорон. «Нужно еще как-то оправдаться перед настоятельницей… скажу, что почувствовал себя плохо», твердо решил юноша и изобразил болезненность на лице.
Через полчаса процессия достигла двора монастыря. Впереди всех шла настоятельница. Ее лицо выглядело озабоченным. Она еще издалека заметила Патрика, сидевшего на камне. Женщина приблизилась к входной двери и строго проговорила, даже не смотря в его сторону:
– Зайди в мой кабинет сию же минуту!
– Я, – уже было начал оправдываться молодой человек, но тут же понял, что слушать здесь его никто не станет.
Он виновато опустил голову и вошел за Ирмой в монастырь. Женщина осторожно приподняла полу своего одеяния и величественно стала взбираться на второй этаж, где царила полная тишина.
Юноша покорно следовал за ней. Наконец они остановились у входа в кабинет.
Ирма достала из кармана ключ и отперла дверь. Патрик сконфуженно переступил порог.
В этом кабинете юноша бывал крайне редко. За то время, что он не был здесь, обстановка ни капельки не изменилась. Все те же тяжелые шторы, навевавшие грусть и тоску, старый дубовый стол, стоявший у окна, пара стульев слева от двери и большой шкаф с кипой каких-то толстых не то папок, не то альбомов, – все было по-старому.
– Что происходит, Патрик? – произнесла раздраженно настоятельница и встала у окна, повернувшись к нему спиной.
Было видно, что она сильно нервничала. Ее тело дрожало, руки, сжатые в кулак, тряслись от напряжения.
– Ничего, – испуганно ответил Патрик, тут же решивший пока промолчать о своем уходе из монастыря.
– Не похоже! – женщина резко обернулась и глазами, полными слез, посмотрела на юношу. – Ты ушел с похорон Преподобного… для него ты был сыном… как ты мог…
– Я не хотел, – поспешил перебить ее Патрик, видя, что сейчас она может расплакаться. – Мне стало плохо. Иначе бы я не посмел уйти.
– Патрик, ты же знаешь, что теперь место Преподобного принадлежит тебе! А сколько на него было и есть желающих, находящихся сейчас внизу. Они спят и видят, чтобы занять его. И когда на кладбище я хотела представить нового Преподобного присутствующим, но тебя не оказалось, сколько радости и перешептывания я услышала вокруг.