– Не хочу говорить тебе гадости, но ты утаиваешь от следствия особо важные сведения.
– Кто тут говорит о следствии? А пришлешь ко мне ментов, я вовсе говорить не буду, ничего не знаю, и все тут. Не забивай себе голову, – сказал он совсем другим тоном, – на яхте его не было. Ведь убил кто‑то из тех, кто там находился.
– Похоже, ни у кого причин убивать ее не было.
– Кто знает. К примеру, ревность. А что, классический вариант. Ее могла убить Вера или Лапшина, она отчаянно флиртовала с мужем одной и любовником другой.
– А еще могла убить я, – заметила я со вздохом.
– Точно. Еще она могла кого‑то шантажировать. Меня, к примеру. Только меня не покидает чувство… нелепости, – с трудом нашел он нужное слово. – Кому, в самом деле, понадобилось убивать эту дрянь? Ведь так ничтожна, что рук пачкать не хочется.
– Видно, убийца рассуждал иначе, – вздохнула я. – Тут вот какая штука: реальная возможность убить была лишь у меня. По крайней мере, очень похоже на это. Но я не убивала.
– Но ведь это абсурд.
– Нет, при условии, что на яхте был еще один человек.
– Киллер? – быстро спросил Артур. И отвернулся.
– Не обязательно киллер… Человек, которому не терпелось от нее избавиться. И тот факт, что таинственного любовника Анны на борту не было, еще ни о чем не говорит, потому что это вовсе не факт. Следователь тебя непременно об этом спросит.
– Но я…
– Это очень серьезно, Артур, – мне расхотелось шутить, и он это понял.
– Она приходила с ним почти год назад. Скорее всего, сразу после этого он ее и бросил. Уверен, так и было.
– А от кого она опять забеременела?
– Да от кого угодно. Она просто шлюха. Тут как раз подвернулся Кондратьев, и она решила воспользоваться беременностью. Тот человек совершенно ни при чем. Он никогда не позволил бы себя шантажировать, и она не такая идиотка, чтобы этого не понять.
– Назови мне имя, – задушевно попросила я.
– Вот что, – вздохнул Райзман, – я позвоню ему сегодня. Объясню ситуацию, скажу, что менты интересовались, при каких обстоятельствах мы познакомились с Анной. Я не могу ответить на этот вопрос, не упоминая его имени.
– По‑твоему, он даст свое высочайшее соизволение?
– Если ему нечего бояться, конечно.
– А если есть чего?
– Тогда я назову ментам имя.
– Назови его прямо сейчас. Ты же в любом случае собрался его назвать, так какого черта тянуть?
– Не хочу лишних проблем, – заявил он таким тоном, что стало ясно: настаивать бесполезно.
В дверь постучали, в кабинет заглянула медсестра и сказала:
– Артур Борисович, Нелли Сергеевна пришла, ждет в коридоре.
– Извини, – с заметным облегчением обратился ко мне Райзман. – Я тебе позвоню.
– А если ее любовник замешан в убийстве? Надеюсь, ты понимаешь, что рискуешь?
– Если ты намекаешь на то, что меня, как ненужного свидетеля в детективе, уберут… Тебе не кажется, что в этом случае я уже труп? – развеселился Райзман.
– Плохая шутка, – не одобрила я, хотя бывает, тоже шучу на троечку.
Мы простились, я покинула клинику в большом раздражении и очень недовольная собой. Не вытрясти имя… теряю квалификацию. С печалью я вспомнила о самом близком мне существе, Сашке, и поехала домой, уповая на то, что Райзман в скором времени позвонит и назовет имя.