– Ты не успеешь…
Он отодвинул жену с дороги, мягко, но непреклонно.
– Я ушел.
– Нет! Вернись! – вскрикнула Виктория.
Признаться, она бы сама здорово удивилась, если бы он послушался и вернулся. Мужчины! И, конечно, Гордон являлся типичным представителем глупого мужского племени и теперь бесстрашно рвался бороться с чем-то, о чем не имел ни малейшего понятия.
Виктория минуту-другую стояла посреди коридора, прижав руки к животу, где корчилась и ворочалась чудовищная ярость. Медленно она развернулась и пошла по коридору, устланному кричаще алыми ковровыми дорожками. Выйдя на балкон, она облокотилась на резные перила, глядя на чистое, свежее, лучезарное утро. Серые глаза ее вдруг сделались темно-зелеными, будто листья болотных кувшинок, светлые волосы потемнели и зашевелились на голове, как змеи. Губы Виктории разомкнулись и зашептали заклинание на древнем, давно забытом языке. Там, куда она смотрела и шептала, зародилась буря. Пока еще невесомый ветерок промчался по саду, обрывая листву с деревьев и спелые плоды с яблонь и слив.
– Лети, лети, – прошептала Виктория.
Полностью послушная ее воле, буря, набирая обороты, вибрируя, ухая и грозно громыхая, помчалась к Топям. Сделав черное дело, Виктория успокоилась. Зеленый пламень погас в ее глазах, волосы снова приобрели нежнейший оттенок топленого меда и сделались гладкими, будто лучший шелк.
– Скатертью дорога, любимый.
Торжественная встреча в салемском Би-порту неприятно поразила Кита своим величественным размахом. Оркестр, горны, литавры, туш. Разноцветные ленты, воздушные шары, юные красавицы с цветами. Немыслимое количество охраны. В воздухе барожировали облачками прожорливой саранчи автономные футур-камеры как местных, так и федеральных Три-Ви каналов. Мраморные полы Би-порта, закрывая изысканные мозаики, устилали пурпурные с золотом ковры, вдоль которых выстроились местные чиновники высочайших рангов. Кит на первый взгляд узнал лишь главу салемского филиала «Ланкастер Индастриз» и директора Квадранта. Остальные были ему незнакомы, и он с ужасом понял, что придется знакомиться.
Если уж его поразил оказанный прием, что говорить о Шарлотте. Увидев в зале Би-порта такую толпу народу, охрану и футур-камеры, она вцепилась возлюбленному в рукав пиджака.
– Лорд Ланкастер.
– Миссис Лэнгдон, моя прелесть.
– Я думала, мы просто приедем навестить ваших родных. Вас всегда так торжественно встречают, да?
– Нет, это что-то новенькое. Обычно меня встречают тухлыми помидорами и плакатами с надписями «ДОКОЛЕ» и «ДОЛОЙ».
– Что мне делать?
– Держите меня под руку, кивайте и улыбайтесь. Молча.
Шарлотта принялась молчать, кивать и улыбаться. Это было не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Уже через пять минут она отказалась от попыток удержать в памяти имена, должности и лица. Все эти мужчины слились в одно черно-белое пятно. Неожиданно где-то вдалеке мелькнуло что-то блаженно розовое. Шарлотта повернула голову и увидела блондинку божественной, ослепительной красоты. Облаченная в розовую шубку и розовую же шляпку, она махала им рукой в розовой перчатке. Конечно. Это была Виктория, его младшая сестра. Фамильное сходство поражало. Сестра была им в женском варианте, разве на пять лет моложе и в чуть более утонченной версии. Но в том, как она колотила охранников сумочкой по головам, чувствовалось что-то знакомое. Непреклонное.
– Пустите! Что значит – подождать, пока закончится церемония? Почему я должна чего-то ждать? Вы понимаете, кто я такая?
И, разумеется, Виктория прорвалась через заградительные кордоны и, цокая каблучками, подлетела к брату, и, ввергнув его в невероятное смущение, принялась обнимать и целовать, не обращая внимания, что их снимают.
– Никита, мой родненький, сладенький, бедненький мой котеночек, – запричитала она на уни-глаголице.
– Виктория, прекрати, умоляю, ты с ума сошла.
– Просто я соскучилась, ужасно, ужасно.
– Я тоже, заинька, но не на людях же. Шарлотта, вы помните мою сестру?
– Да, конечно. Здравствуйте.
– Здравствуйте, здравствуйте. Как добрались? Жаль, мой муж не сумел вас встретить. В последний момент у него возникли очень важные дела. Дела! – повторила Виктория и фыркнула.
– Ведь твой муж губернатор, заинька, – сказал Кит слегка рассеянно, – наверное, у него в самом деле есть важные дела.
– Губернатор, губернатор! Если бы не я, разве бы Гордон стал губернатором?
– Наверное, если бы он не встретил тебя, то нашел и окрутил другую богатую дурочку.
Виктория потыкала брата кулачком в живот.
– Ты совсем ведь так не думаешь, правда? Что это на вас? – прибавила она, адресуясь к Шарлотте.
– Платье, – ответила Шарлотта, слегка выбитая из колеи ее напором.
– Простите, но это не платье, а какой-то позор. Не волнуйтесь, мы с вами пройдемся по магазинам и полностью обновим ваш гардероб, а потом я черкну вам адресок своего портного. Вы ведь не можете появляться рядом с моим братом в подобном виде. Знаете, что? Пойдемте, выпьем по чашке кофе, а то эти торжественные церемонии такие скучные и длинные.
Киту показалось, что на него налетело розовое торнадо и похитило любовь всей его жизни. Но он даже не успел расстроиться, потому что обер-бургомистр Санкт-Константина решил произвести лорда Ланкастера в почетные горожане. Киту пришлось стать звездой затяжной и несколько комической церемонии с распитием яблочного шнапсу, целованием грудастых фройлян и вручением символических ключей от города. Утомительно, зато Кит не упустил момент отрекламировать Девятьсот Двадцатые. Маркетинговая служба Корпорации установила, что его воззвания к потенциальным покупателям оказывают на аудиторию куда более положительный и умиротворяющий эффект, чем самые изобретательные и дорогостоящие рекламные ролики.
И совсем неплохо, что он продемонстрировал прессе Шарлотту. Всем нравятся истории о знатных аристократах и скромных цветочницах. Почти так же сильно, как истории о гордых и прекрасных принцессах и предприимчивых свинопасах. Интересно, что случилось все-таки. Почему Гордон не приехал.
Ни с того, ни с сего, он понял, что падает. Верные охранники подхватили его под локти.
– Милорд?
– Парни, не могу больше, выведите меня отсюда, хочу на воздух.
– Вам плохо?
Нет, ему было очень даже неплохо, но он до такой степени вымотался, что засыпал буквально на ходу. И все-таки заснул, причем по-настоящему, глубоко и крепко, едва они сели в механо, и на мгновение проснулся через два часа, когда они подъехали к резиденции губернатора, и охранники принялись бережно выгружать сиятельное тело. Приоткрыв сонные глаза, Кит увидал низкое, черное небо, извергающее каскады воды. Сверкнула молния, одна, другая…
– Настоящее светопреставление, – сказал кто-то у него над ухом.
Ветвящиеся молнии заставили Кита подумать о странных вещах вроде резиновых жгутов или щупалец, но, скорей всего, это был просто сон.
К вечеру Виктория поостыла и сама перестала понимать, отчего напустилась на своего несчастного, работящего мужа. Убийство ребенка, несомненно, было чрезвычайным происшествием, и уж, тем более, если речь шла не об одном убийстве, а о целой серии убийств. Гордон должен был поехать и разобраться, и только бессердечная злая ведьма вроде нее могла напустить на него бурю.
Теперь, трясясь от страха, Виктория смотрела выпуск последних новостей. По улицам Санкт-Константина, лакированно блестящим от проливного дождя, курсировала бронетехника в сопровождении мрачных тяжеловооруженных солдат.
– В связи с ухудшением криминогенной обстановки…
Потом показали старшего брата. О, какой он был восхитительный, невероятный красавец.