– Всё равно мой чайник лучше твоего! – весело заявила жена, держа меня за руку и толкая бедром в бедро.
– Это чем же? – парировал я.
– Всем!.. Я промокла! А ты похож… – замолчала подленько.
– На кого?! – метнул на неё взгляд. Волосы взъерошил ветер. На носу повисла дождевая капелька. Глаза шаловливо сверкают. Мокрое платье облепило тело, выставляя все округлости напоказ. Я обнял её за талию и прижал к себе, пытаясь отодрать подол от бёдер и одновременно оглядываясь вокруг, не видит ли её кто. – Ну? На кого?
– На мокрого павлина, – выдала и уткнулась носиком мне в плечо, обняла за шею рукой, в которой держала чайник, и я почувствовал спиной приятный холод.
– Да ты тоже… цыплёнок лохматый… – я чуть запнулся, выбирая слово поаккуратнее, чтобы вновь не навлечь на себя гнев.
– Что ты там делаешь? – она, видимо, почуяла, как отстаёт от кожи не без моей помощи мокрая ткань.
– Ничего, – обнял ее обеими руками, и она, чуть пискнув, подалась вбок, отстраняясь от моего чайника. – Холодно?
– Да… Егор… – и указала куда-то за мою спину.
Я обернулся. Кто-то пришпилил на ствол дерева объявление о наборе мальчиков в школу «ХК Уралец». Сине-красные буквы и картинка, изображающая двух маленьких хоккеистов.
– Когда ты играешь в хоккей, ты про меня забываешь, – погрустнела и шмыгнула носиком.
– А когда я с тобой, забываю про хоккей… – специально произнёс это еле слышно, чтоб кое-как можно было разобрать сквозь шум дождя. Но она поняла.
– Это дурацкая работа, Егор! Если бы ты просто играл зимой, вечером, два часа в день… а то… Я не вижу тебя…
– Это больше, чем работа, – отозвался я как-то отрешённо. Почему-то когда она начинала этот разговор, между нами включалось непонимание. – Давай не будем…
Наташка вздохнула громко, как только могла, и повернулась ко мне спиной. Даже не ко мне – к объявлению. Чайники звонко ударились друг о друга. Мы, наверно, странно выглядели со стороны.
– Я боюсь твоих синяков, рубцов, шрамов. Не тех, что есть, а тех, что будут… – объяснила.
– А разве они не украшают твоего любимого мужчину? – попытался пошутить я.
– А разве они не треплют нервы твоей любимой женщине? – тихонько раздалось в ответ.
Я помолчал немного, глядя на солнечный ливень.
– Ты же знаешь, сладкая, кроме тебя и хоккея у меня нет ничего. Хоккей – не работа, это образ жизни. Я дышать перестану, если с ним завяжу. Если б даже хотел всё бросить, не смог бы…
– Ты больной, – натянуто улыбнулась.
– Я счастливый! – расплылся в улыбке я.
Остаток дня прошёл в какой-то наэлектризованной тишине. Наташа от меня не отходила, всё льнула ко мне и даже согласилась, что воду мы станем кипятить в моём чайнике. Я, наверно, в жизни так ещё не ненавидел хоккей. За то, что люблю его и, может быть, даже… больше, чем жену. Я хотел на сборы, рвался туда, но именно поэтому сейчас тихо страдал мой самый родной человечек.
Помню книжку, где героине предстояло расстаться на время с другом. Он уезжает, а она знает, как это: «неделю умираешь, неделю просто больно, потом начинаешь забывать, а потом кажется, что ничего и не было, что было не с тобой» 1… Но у нас до этого не дойдёт. Я буду постоянно о себе напоминать. Звонками, сообщениями и побегами из лагеря. Уверен, там меня поймут.
Следующий день тоже пролетел незаметно. Наташа встала рано и, когда я проснулся, уже успела перегладить кучу белья. На обед приготовила рыбу в тесте, которую я выпрашивал уже неделю. Улыбалась, а глаза подозрительно блестели. Плакала?.. Потом смотрели какой-то фильм, но я даже не понял, о чём он. Потом валялись в кровати, фотографировали друг друга, я, как стихоплёт, сочинял ей какие-то строчки. А около пяти часов вечера позвонил мой одноклубник Игорь, живший неподалёку. Обещал за мной заехать.
Наташа не стала выходить к машине. Обняла меня на пороге, и я увидел на щёчке влажную дорожку.
– Это что ещё такое? – грозно взглянул на неё.
– Я не буду больше! – утёрлась ладошкой поспешно.
– Я приеду на выходных. А может, раньше вырвусь, – сменил гнев на милость. – Я люблю тебя…
– И я… – замолчала, набрав воздух в лёгкие.
– Люблю, – повторил я, чмокнул её в губки и закрыл дверь.
«ХК Уралец». Сборы
Тренировочная база команды находилась за городом. Включала в себя крытый каток с искусственным льдом, два спортзала – тренажёрный и игровой – и «казарму». Так хоккеисты прозвали помещение, где им приходилось есть и спать. Давным-давно, когда еще только был создан клуб, оно действительно было похоже на казарму с двухъярусными койками. Все спали в одном месте. Вернее, не спал никто. Хохотали, травили байки. Позднее провели ремонт, и в этом крыле здания появилось множество маленьких комнат. А прозвище осталось.
Посёлок, где расположена база, небольшой, аккуратный. Домов мало. И кроме речки с песчаным пляжем, ходить здесь некуда. За ребят переживать не приходилось – далеко не убегут.
Игорь и Егор отметились, показавшись тренерам, и стали заселяться. Егору было в принципе всё равно, с кем ему жить, поэтому против Игоря не возражал. Оба в команде играли уже два года, с тех пор, как Ларионов закрепился в основе и как Игорь приехал из другого города. Друг друга знали хорошо, доверяли. Не сказать, чтоб они были друзьями, но хорошими товарищами. Никогда еще они не сближались настолько. Теперь посмотрят, что из этого выйдет.
– Ты как, ужинать будешь? – Игорь бросил сумку на пол и задвинул в угол за тумбочку. Он был среднего роста, худой. Но крепкий. Лицо сужалось к подбородку. Тонкий нос немного втиснут в лицо. Серьёзный шрам от рваной раны протянулся от правого уголка губ наискось до полщеки. Глаза восточные, цвета молочного шоколада, с чуть приспущенными ресницами. Шатен с аккуратно постриженными волосами – чтоб не мешались, не лезли в глаза и в то же время выбивались завитушками из-под шлема.
– Мы же только из дома, – ухмыльнулся Егор и зевнул, усаживаясь на кровать.
– У меня бездонный желудок, – отозвался тот. – Сколько бы ни съел, всё равно голодный.
– На меня, конечно, тоже иногда жор нападает, но сегодня я сыт. Если только вечером соку попить…
– Так до вечера ещё далеко. Чем заняться?
– Вещи разбирай, – и упал на кровать. – Кстати, надо будет с ребятами познакомиться потом. Как думаешь?
– Ещё не все собрались, – вздохнул. – Пошли купаться?
– Идём…
…После длительного межсезонья предстояла долгая и мучительная работа. Много ребят ушло, ещё больше пришло. От прежнего состава осталось ровно десять человек, среди которых четверо, кто большую часть прошлого года просидел в запасе. Остальные друг с другом на поле светились редко. Несыгранность. Её предстояло ликвидировать.
Первое, что на утренней тренировке спустя несколько дней заметили Игорь и Егор, не видно зелёных. Да это обычное дело. Юнцов старшего года команде представляют через некоторое время после начала сборов. Их ведь тоже сначала смотрят, потом вырывают из рабочей обстановки и суют сюда: из огня да в полымя. Чтоб остыть не успели.
Тренер Виктор Анатольевич Захаров работал в команде третий год. Тогда у клуба возникла закономерная, как смена времен года, проблема смены тренера. Среди рассматриваемых кандидатур был Захаров. Свой, доморощенный. Его воспитанники никогда не привозили с соревнований место ниже третьего. Вопрос тогда отпал сам собой. С ним заключили двухлетний контракт, и ситуация странным образом стала преображаться. Установились жёсткий график, строгая дисциплина, повысилась результативность. Все это время Виктор Анатольевич просеивал состав. И вот что вышло – десять человек.
– Вас самого не пугает? – улыбнулся Егор. Он стоял на льду, облокотившись на борт, а Захаров в полуметре сидел на скамеечке и зорко следил за подопечными чёрным взглядом. В ответ он стрельнул в него глазами и загадочно двинул бровями. – Значит, не пугает.
– Открою тебе секрет. В этом году мы взяли курс на омоложение состава, – отложил планшетку.