В университете работала военная кафедра. На первом курсе все студенты – и юноши, и девушки – получали военную подготовку. И вообще, готовились к войне. Особенным увлечением молодёжи была авиация. Многие посещали авиационные и парашютные кружки. (Зоря Яковлевна Шапиро, жена И. М. Гельфанда, – она была на год старше тех, о ком мне предстоит рассказать, – занималась в авиационном кружке и однажды с инструктором совершила полёт на самолёте: сама взлетела, совершила облёт аэродрома и осуществила посадку самолёта.)
Были курсы медсестёр для девушек, пулемётные кружки, в основном для мальчиков, но девочки также в них участвовали. Некоторые мальчики, поступившие в 1935 году, занимались усиленной военной подготовкой и получали офицерское звание (как Бунимович, Вайнштейн, Фомин и Шилов), и потому некоторые из поступавших в 1935 году заканчивали на год позже, в 1941 году (например, Н. Н. Моисеев).
Война и мехмат. 22 июня 1941 года в 12 часов дня прозвучала речь Молотова о начале войны. Через несколько часов Коммунистическая аудитория была переполнена. После нескольких выступлений единодушно была принята резолюция-клятва: «Комсомол университета объявляет себя мобилизованным». Некоторые из заканчивавших в том году не стали сдавать госэкзамен, а сразу пошли в военкомат. В июле шла запись в народное ополчение.
Мехмат заплатил дорогую цену в этой войне: в мемориальном списке на доске 14 этажа мехмата 95 имен, но список этот неполон: в списке погибших, составленном сокурсниками тех, кто кончал мехмат в 1941 году, присутствуют ещё семь имён.
Послевоенное десятилетие и мехмат. Послевоенные годы были тяжкими не только из-за бытовых проблем, но и из-за отсутствия свободы. Прошли ужасные идеологические кампании с осуждениями Ахматовой, Зощенко, Шостаковича, Прокофьева и Хачатуряна, прошла печально известная сессия ВАСХНИЛ, пронёсся смерч борьбы с космополитизмом, кульминацией которой в начале пятидесятых годов стало «дело врачей»… При поступлении в высшие учебные заведения и при приёме на работу накладывались анкетные ограничения.
Золотая пора мехмата. После смерти Сталина постепенно происходило раскрепощение сознания, что привело ко взлёту научной мысли, особенно в нашей науке. Пятнадцать лет – с 1953 по 1967 годы – были воистину золотой порой нашего факультета. В подтверждение приведу слова В. И. Арнольда:
«Плеяда великих математиков, собранных на одном факультете, представляла собой явление совершенно исключительное, и мне не приходилось встречать ничего подобного более нигде. Колмогоров, Гельфанд, Петровский, Понтрягин, П. Новиков, Марков, Гельфонд, Люстерник, Хинчин и П. С. Александров учили таких студентов, как Мании, Синай, С. Новиков, Алексеев, Аносов, Кириллов и я сам».
А теперь поговорим о судьбах тех пятерых, кому суждено было родиться в 1917 году и служить нашему факультету верой и правдой, отдельно о каждом. Каждый рассказ начинается справкой из интернета.
Абрам Исаакович Бунимович
(22.12.1917, Киев —03.07.1999, Москва)
А. И. Бунимович окончил механико-математический факультет МГУ в 1940 г. Участник Великой Отечественной войны. Кандидат физико-математических наук (1948). Доктор физико-математических наук (1969). Профессор (1980). Профессор кафедры газовой и волновой динамики механико-математического факультета (1977–1999). Заведующий отделом газовой и волновой динамики НИИ механики (1961–1963). Награждён орденами Отечественной войны (I ст. – 1944, II ст. 1943, 1985), Красной Звезды (1945), медалями «За боевые заслуги» (1943), «За взятие Будапешта» (1945), «За взятие Вены» (1945), «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» (1945). Лауреат премии Совета Министров СССР (1990). Заслуженный профессор Московского университета (1997).
А. И. Бунимович родился 22 декабря 1917 года в Киеве.
…Абрам Исаакович, по-видимому, не рассказывал подробно своим детям о своём происхождении. Но однажды он поехал из Москвы на отдых в Литву, захватив с собой своего младшего сына (Евгения Абрамовича Бунимовича, имя которого сейчас, в эпоху гласности и телевидения, известно несравнимо больше, чем имя его отца). По дороге они свернули на проселочную дорогу и оказались в местечке, которое некогда, по-видимому, принадлежало Царству Польскому, после революции отошло к Польше, а потом к СССР. Сужу об этом потому, что А. И. спрашивал старожилов, где здесь была когда-то улица Пилсудского. Все шарахались от вопрошавшего, и тогда смышлёный сынишка высказал гипотезу, что улица Пилсудского была, наверное, когда-то главной улицей посёлка, и значит, её могли переименовать в улицу Ленина. Отец с сыном нашли улицу Ленина и пошли по ней.
Примечания
1
Шестым в этой компании был Борис Абрамович Розенфельд. Он опубликовал очень большую автобиографическую книгу, к которой я ничего не мог бы добавить, и его я не включил в свои рассказы.
Х