Она убила своего сводного брата, Михаила Привалова, – кивнула я.
– Мишенька был моим сыном. Вета родила его до нашего брака. Поженившись, мы не распространялись о своей истории.
Вернулся голубоглазый мальчик, принес лекарство. Через пару минут Федор Сергеевич осторожно вздохнул:
– Фу, отпустило…
– Очень хорошо. Так где Татьяна? – вернулась к теме беседы.
– Понятия не имею. И знать не хочу, – зло ответил Привалов. – Много лет уж прошло, но я не могу ее простить.
– Трудно забыть смерть ребенка, – сочувственно сказала я, – но вам Господь послал еще одного, и тоже мальчика.
– Татьяна была в детстве очень проблемной девочкой, – продолжил Федор Сергеевич. – Я женился на ее матери, как говорят в народе, «по залету». Ирина была очень молода, всего шестнадцать, а мне едва стукнуло двадцать. В сущности, свадьбу играли дети.
– Некрасивая история, пахнет совращением, – я оценила ситуацию по‑своему, – парню в этом возрасте уже положено знать, что такое хорошо, а что такое плохо.
– Ну да, – кивнул Федор Сергеевич. – Но все же сделайте скидку на глупость юноши, занятого в основном учебой. Ирина была очень хороша собой, просто картинка, вот я и не устоял. Но никакого насилия не было, все произошло по взаимному согласию. Правда, с моей стороны не было любви, одно лишь голое влечение. Мать Иры, обнаружив беременность дочери, пригрозила отнести заявление в милицию, мои родители испугались.
– Нельзя сказать, что эта ситуация эксклюзивна, – усмехнулась я, – тысячи женщин вынудили порядочных парней пойти с ними в загс, заявив о беременности. Кстати, многие из таких союзов вполне благополучны.
– Но не в нашем случае, – пригорюнился профессор. – Хотя я решил: раз уж так получилось, надо налаживать жизнь, но ничего не вышло. Ира была против.
– Ирина? – изумилась я. – Против? Да она мечтала выйти замуж за обеспеченного москвича!
– Вовсе нет, – печально ответил Федор Сергеевич. – Я только спустя пару лет сообразил: что‑то не так. Вроде Ира хорошая жена: готовит, убирает дом, за девочкой присматривает… Но она никогда со мной не спорила!
– Абсолютное большинство мужчин позеленело бы от зависти, услышь они вашу претензию, – не удержалась я от замечания.
Профессор взял со стола сигарету, щелкнул зажигалкой и с жадностью затянулся.
– Видите ли, – продолжил он наконец, – мне, как и всем мужчинам, не по вкусу скандальные особы, и жена, соглашающаяся с мужем по любому вопросу, очень редкое явление в современной действительности. Но Ира проявляла не благородство, а равнодушие. Если я о чем‑то просил, она исполняла пожелание мгновенно, молча, но у меня создавалось впечатление, что такое поведение вызвано не любовью к супругу, не желанием сохранить в семье мир и покой, а совсем иными причинами.
– Какими же? – заинтересовалась я, отмахиваясь от дыма руками.
Профессор сложил губы трубочкой и выпустил колечко дыма.
– Ну, понимаете, она со всех ног кидалась к плите или утюгу, чтобы побыстрее покончить с делами и схватить книгу, которую перечитывала постоянно. Ирине хотелось иметь побольше времени для себя, отсюда и хозяйственное рвение, она не тратила время на нелепые споры, предпочитала сохранить его для своего досуга. Так ведет себя прислуга. Я никогда не примерял на себя роль сатрапа, не заставлял Ирину пропадать на кухне. Нет, совсем наоборот: я пытался устроить жену на учебу, предлагал ей получить высшее образование, убеждал, что без диплома у человека нет будущего.