Ванилин вернулся в комнату, снова включил музыку. Зазвонил телефон. Суматохин снял трубку в прихожей. Звонил Тихомиров. Суматохин шестым чувством понял, что произошло что-то неладное.
– Олег, у нас тут двое из налоговой, – обрадовал с лёту Тихомиров.
– Что они хотят? – спросил Суматохин.
– Как обычно – денег.
– Черт бы их побрал. Слушай, по-моему мы не так давно заплатили им на месяц вперед?
– Точно. Только у них недавно поменялось начальство. И теперь они обещают опечатать здесь всё, если вопрос не решиться в ближайшие полчаса.
– Сволочи. Сколько они хотят?
– Пять.
– Сотен?
– Да.
– Ничего не остаётся, как взять из резервов. Возьми из сейфа.
– В том то всё и дело, что резервов практически не осталось.
– Как? Совсем?
– Остались две сотни. В последнее время заказов почти не было. Поэтому и сидим сейчас на мели.
– Что же теперь делать?
– Олег, может быть ты приедешь? Я с таким трудом вырвался из лап этих кровососов. Девчонки там одни держат круговую оборону. Даже не знаю, сколько мы сможем продержаться.
У Тихомирова был такой жалобный голос, что трудно было не поверить, что положение действительно плачевно.
– Ладно, собираюсь. Ждите, тяните время. Постараюсь побыстрее подскочить, – сказал Суматохин, после чего положил трубку.
Но одеваться Суматохин не торопился. Такое с ним часто бывало, когда нужно было принять быстрое решение: он всегда пребывал в некотором замешательстве. Он бессмысленно бродил из кухни в прихожую, потом обратно; в комнату он не заходил: шум от музыкального центра и криков Ванилина и Лены мешал ему сосредоточиться. Наконец ему удалось «выбросить» из головы все лишние мысли и отвлечься от происходящего вокруг. Для начала он мысленно произвёл расчёт всех наличных средств, какими он мог располагать и ужаснулся. Двести долларов в офисе и сто пятьдесят при себе, и это при том, что он уже заказал по телефону еду и выпивку, за которые следовало заплатить. Такого поворота событий он не ожидал. Нужно было срочно найти где-нибудь долларов триста, не меньше. Суматохин лихорадочно стал перебирать в голове все возможные варианты поиска денег. Ванилин: слишком унизительно у него просить, да и вряд ли у него есть деньги. Ждать Нору: тогда перед ней придётся во многом сознаться и неизвестно, как она на всё это будет реагировать. Гриб: уехал в Испанию. Продать что-нибудь или сдать в ломбард: но что? Машину? Или Норины украшения? И как она на это посмотрит? Нужно было решать быстро, иначе Тихомиров мог снова позвонить в любой момент.
Медленно, нерешительно Суматохин вошел в комнату, чтобы поговорить с Ванилином. Тот вовсю зашёлся в энергичном танце, не отставала от него и его спутница. Суматохин хотел жестом предложить Ванилину выйти с ним и начал поднимать руку. Но Ванилин опередил его.
– Олежка, узнаёшь нашу любимую. Давай иди к нам. Отдыхаем! – закричал ему в лицо Ванилин и обнял ладонью за шею его и Лену, те сделали по инерции тоже, таким образом, они образовали танцующий кружок.
– Давай, подпевай, – крикнул Ванилин.
– Деревья помнят меня маленьким мальчиком… Не прошу у Бога ничего, – заревел он.
Лена тоже слабенько начала подпевать ему.
Суматохин проклинал себя. За то, что сейчас танцует тут, как идиот, вместо того, чтобы ехать спасть свой бизнес. За то, что не может найти правильного решения. За то, что довёл дело до точки. Поэтому сначала он, свесив голову, пряча глаза, стараясь не открыть своего состояния, молча передвигался вместе с Леной и Ванилином. Но потом одна неожиданная мысль резко изменила его поведение: «А почему я собственно так напрягаюсь – может быть это мой последний танец, моя последняя песня, чего мне теперь бояться?». И Суматохин завёлся. Ещё три раза они прогнали одну и ту же мелодию, оттанцевав, обнявшись в дружный кружок. А под самый конец Суматохин и Ванилин дружно сорвали с себя рубашки под собственные дикие вопли и свист.
– О-е, это круто! – воскликнула Лена и захлопала в ладоши.
– Гулять, так гулять! – воскликнул запыхавшийся Суматохин. – Ванилин, будь другом, достань бутылочку коньяка из холодильника и бокалы захвати…
– За нашу дружбу, – объявил тост Ванилин.
Суматохин решил всё-таки прозондировать друга насчёт денег и предложил ему пойти с ним перекурить на кухню.
– Штука найдется, – ответил Ванилин, пуская дым от сигареты в открытую форточку.
– Конечно не зелени?
– Само собой. А сколько тебе нужно?
– Триста или двести хотя бы.
– Что, очень срочно?
– Да, желательно.
– Жалко Гриб уехал. Если хочешь, я обзвоню знакомых, – предложил Ванилин и достал из чехла, прикрепленного к ремню, сотовый телефон.
– Не надо… А впрочем попробуй. Зачем тебе сотовый? Можешь обычным пользоваться.
– Да нет, я просто хотел пролистать записную книжку. Ага вот…, – и Ванилин, найдя нужный номер направился в прихожую к аппарату. Но не успел он к нему подойти, как тот огласил квартиру настойчивым противным сигналом. Ванилин остановился и обернулся:
– Тебя наверное Олег.
Суматохин замер и до него не сразу дошли слова друга.
– Ах да. Наверное, это точно меня. Знаешь что, Иван, будь другом возьми трубку и скажи, что я уже уехал, – попросил, пришедший в себя Суматохин.
Ванилин исполнил просьбу друга.
– Кто звонил, мужик? – спросил Суматохин.
– Да.
– Значит Тихомиров.
– Проблемы? – с сочувствием в голосе спросил Ванилин.
– Да, «гемор»* с агентством.
– Рэкет?
– Хуже – налоговая.
– И сколько же они хотят?
В кругу друзей Суматохина такие вопросы задавать считалось вполне приемлемым. Поэтому Суматохин задумался, как ответить: сказать правду или соврать?
– Косарь, даже два, – ему показалось, что если он скажет правду, то будет выглядеть не солидно: предприниматель и не может найти смешной суммы.
– Да, ты попал. Хотя три сотни можно найти, я думаю, – оценил ситуацию Ванилин.
Потом после небольшой паузы добавил:
– Что они совсем оборзели что ли! Два косаря! Может на них в РУБОП заявить?
– Нельзя – они хотят опечатать всё.
– Вот черти. Всё равно много. Ты что, может быть задолжал им?
– Просто у них начальство поменялось недавно.
– То же нашелся повод.
В это время послышалась трель телефона.
– Твой? – спросил Суматохин, имея в виду сотовый Ванилина.
– Нет, скорее всего твой.
– Точно мой, – сказал Суматохин, узнав родную мелодию.
Суматохин прошел в комнату за телефоном. Лена листала, сидя в кресле, толстый иллюстрированный журнал. По определителю номера Суматохин определил, что звонит Тихомиров из агентства, и отключив телефон, убрал его в ящик комода.
– Чёрт бы их всех побрал, – выругался вслух Суматохин и стал ходить по комнате взад и вперед, что-то бурча себе под нос. Пока в какой-то момент не передёрнулся нервно и не замер. Это скрежет дверного замка заставил его испугаться не на жизнь, а на смерть.
– Фу, это всего лишь жена, – он сделал выдох облегчения и пошел встречать супругу.
Элеонора, едва переступив порог, решила осчастливить мужа радостной новостью:
– Лапуль, ты не поверишь – я нашла то, что нам нужно: четырёхзвездочный отель на берегу Эгейского моря, и ты знаешь, что мне сказали в турагенстве? Полторы тысячи, а то и тысяча на двоих, вот так, – и она провела по воздуху своим тоненьким указательным пальчиком перед шеей, потом обняла мужа за шею и поцеловала его в щеку.
Суматохин помог жене снять пальто. Элеонора присела на пуфик и сняла сапоги. Потом подошла к зеркалу, аккуратно пальчиками поправила прическу и её взгляд непроизвольно наткнулся на одежду Ванилина, висевшую на вешалке. Это обстоятельство заставило её измениться в лице не в лучшую сторону. Она давно уже не переваривала этого человека. Наверное, с первого дня, когда он переступил порог этой квартиры.
– Кто это? – спросила Элеонора, обернувшись к Суматохину.
– Ну, кто еще может быть у нас? Иван конечно.
Элеоноре и так уже было всё понятно. Раз играет музыкальный центр, значит это Ванилин, так как Суматохин слушал музыку, как правило, в наушниках, а сама Элеонора не переваривала даже радио.