Я уперлась руками в матрас и попыталась сесть. Нечасто мне снятся столь реальные кошмары. Почему кровать жесткая, как надгробная плита? Куда подевалась тумбочка?
Я поползла по ложу, удивляясь его бесконечности, и вдруг поняла: я на полу, свалилась во сне с кровати.
Кряхтя и охая, я села на койку, зажгла ночник и посмотрела на мобильный, который в бункере мог исполнять лишь функцию часов. Ровно семь. Можно еще подремать. Ну и гадость мне привиделась. Преступник… его рука… все выглядело слишком реально, нос вновь ощутил тот запах.
Внезапно сон как рукой сняло. Я чуть было опять не рухнула с койки. «Голубое эхо любви»! Вот чем несло от грабителя! Теперь понятно, почему мне показался знакомым аромат, исходивший от кассирши в супермаркете! А если прибавить к нему маленькие розовые пятнышки на кутикуле пальцев налетчика… Ну‑ка, скажите, найдется ли на свете парень, пользующийся туалетной водой «Голубое эхо любви»?
Название отпугнет любого! Значит, преступник… женщина.
Я вскочила, побегала по спальне и попыталась привести в порядок мысли. Мне бандит, отобравший серьги и часы, показался высоким и мощным. Но не забывайте, я лежала на полу, а из такого положения да еще под дулом автомата даже карлик покажется родственником Гаргантюа. Следовательно, один член банды – баба. Но второй‑то крикнул: «Серега!» И что это значит?
Девушка по имени Сережа? Маловероятно! Я, конечно, слышала о несчастных, которых нарекли Радий, Искра, Гений или Даздраперма, что расшифровывается как «Да здравствует Первое мая», но вряд ли кто решится указать у девочки в метрике «Сергей», это уж слишком. Вероятно, «Серега» – это кличка. Преступница носит фамилию Серегина, Сергеева, Сергунькова и так далее. Гадать бесполезно, но хорошо, что я определилась с полом одного из налетчиков. Заснуть мне теперь точно не удастся, надо вставать.
Ни Владимир Петрович, ни Зина, ни Настя мне не встретились. Около восьми я села в «Мини‑купер», порылась в мобильном, отыскала в архиве эсэмэску, которая пришла в тот момент, когда я сидела в «Лермонтове» с Михаилом Федоровичем, и еще раз прочитала сообщение от клерка Володи.
«Адрес Василисы Нифонтовой: Родионовская, 5, кв. 100. Телефон не достал»
Кассирша жила в коммунальной квартире. Я изучила с десяток звонков, прилепленных на косяке, и ткнула пальцем в тот, который украшала табличка «В. Кайло». Мне известна фамилия сотрудницы банка – Нифонтова, но таковой на косяке не нашлось, и это была единственная буква «В» среди инициалов.
– Заходите, – вкрадчиво зашептал тихий голосок, – вам погадать или мужа от любовницы отвернуть?
– Вы Василиса? – спросила я, вступая в кромешную темноту.
Послышался смешок и лязг захлопывающейся створки.
– Спасибо на добром слове, мне вчера семьдесят три стукнуло. Вася в последней комнате по коридору живет, идите, не бойтесь, мы собак не держим.
– Где у вас свет включается? – поинтересовалась я.
– Не жгем в коридоре, – ответила старушка, – ступайте тихонько, не торопитесь, там на стене корыто висит.
Я потащилась дальше, пару раз больно стукнулась о какие‑то предметы, налетела на велосипед, затем приложилась лбом о нечто, возникшее передо мной неожиданно.
«Бам!» – прогудело препятствие, это было то самое корыто, сбоку пробилась полоска света.
– Эй, кто там шарится? – спросил кто‑то, высовываясь из комнаты.
– Свои, – ответила я, – не волнуйтесь, я иду к Васе.
– Свои о таз для варенья не колотятся, а Вася – это я, – представилась девушка.
Я сделала шаг вперед, зацепилась ступней за какой‑то выступ, попыталась удержаться на ногах, но упала.