Уверенный, спокойный голос нового знакомого вселил в бедное сердце женщины надежду, что все будет хорошо. Сама виновата. Надо бы Андрюшеньку заранее предупредить, теперь не надоедала бы чужим людям.
– Я не знаю, чем вас отблагодарить. Правду говорят, что мир не без добрых людей. Спасибо вам!
– Пустяки! – смутился мужчина. Павел я! Павел Петрович Шапошников. Паша. Меня бойцы в Армии ППШа звали. Знаете, Автомат в Отечественную войну такой был. С круглым диском – «ППШа». Я бывший майор Советской Армии. В Афганистане ногу потерял. Теперь на пенсии. Живу вот… – мужчина, этот, Павел Петрович, неопределенно развел руками. По всему было видно, что он хочет упростить знакомство с растерявшейся в огромном городе женщиной, – Паша я. Ппша, одним словом.
– Ой! – вскрикнула Ниночка, – как же вы мне место уступили, Павел Петрович? Тяжело стоять так вот.
Ниночка боялась произнести слово «хромому». Вроде, как боялась обидеть своего неожиданного знакомого. Да и с виду сразу не скажешь, что бывший военный без ноги: стоит, переминается – привык, видать.
Ниночка так доверилась незнакомому человеку, его спокойным рассудительным словам, что смело пошла за ним по широкой припорошенной снегом улице, боясь отстать и потерять его из виду. Рядом шли, толкались, спешили люди, и у каждого была своя крыша и свое место в этом огромном человеческом муравейнике. Сердце Ниночки потерянно сжалось, такой она себе показалась несчастной и покинутой, что слезы непроизвольно скатывались по ее щекам, и она совсем не чувствовала их.
Попутчик, нет-нет, да и поглядывал в ее сторону, всячески ободряя приветливым взглядом.
Ниночка, как бы не поскользнутся, семенила следом, стараясь не думать о предстоящем ночлеге. В одной руке у нее был пластиковый пакет с домашними гостинцами, а другой рукой она придерживала воротник своей куртки, загораживаясь от стылого февральского ветра, в котором, казалось, сосредоточилась вся стылость уходящей зимы.
– А, вот мы и дома! – остановился новый знакомый возле высотного, с горящими окнами, дома.
Из-за этих высоких горящих окон казалось, что это и не дом вовсе, а вагоны поезда уходящего в бесконечную тьму ночи.
Мужчина набрал на светящемся табло несколько цифр, нажал кнопку и после певучего сигнала, дверь гостеприимно открылась.
Внутри было тепло и уютно.
Ниночку поразила чистота и обилие света. В том, полуподвальном помещении, где она проживала до того, как перешла к добрейшей Анне Петровне, коридор был заставлен до самого потолка всевозможными вещами, этим вечным хламом коммунальных бараков, от которых, кажется, избавиться было невозможно. В тесных мрачноватых коморках, лишнего места всегда не было, и всякая вещь, не нужная в данный момент выносилась в коридор, высвобождая жизненное пространство. А здесь, сколько пустует свободного места!