– Я преданная поклонница Анастасии, не пропускаю ни одной серии, телепрограммы, публикации в газетах, составила альбом фотографий Филимоновой. На что угодно готова спорить: у нее темные глазоньки. А у женщины на кушетке незабудочные.
Вера Семеновна принялась судорожно переставлять какие‑то банки на стеклянном столике. Я, чувствуя себя полной идиоткой, сидела неподвижно.
Слава хлопнул руками по бедрам.
– Ха‑ха‑ха! Фото и сериалы! Вот уж детская наивность! Дорогая, Настя ведь актриса. Сегодня она блондинка, завтра брюнетка, на третий день рыжая. С глазами та же история. Если по сценарию героиня сверкает цыганскими очами, то исполнительнице дадут цветные линзы. Да если наш шоу‑биз умыть, вы никого не узнаете! На сцене поет двухметровый кудрявый стройный блондин? Суперкрасавчик? А в реале он метр шестьдесят ростом, лысый и животастый. Дорогая, мы живем в век компьютерных технологий и разных ухищрений. Настена, любовь моя, я бы на твоем месте обиделся на поклонницу и подумал, так ли она к тебе хорошо относится, как говорит. Я‑то тебя, дорогуша, сразу опознал.
Алена Ивановна схватилась руками за щеки.
– Анастасия! Простите! Умоляю! Не знала, что вы голубоглазка!
– Пациентке пора умываться, – поторопила фотографа косметолог.
Генетов засуетился.
– Алена, сядьте около Насти на кушетку, положите ей руку на плечо. Улыбочка! Еще разок!
– Вы снимаете с закрытым объективом, – сказала Вера Семеновна, – крышечку не сняли.
– Так надо, – пояснил Слава, все же освобождая «глаз» камеры, – особая техника, изображение идет прямо через экспонометр.
– Ясно, – протянула косметолог. – Я не очень‑то в фотоделе разбираюсь.
– Вам и не надо. Я, как всегда, сделаю ра‑а‑аскошные кадры. Слава – ма‑а‑ладец! – пропел Генетов. – А теперь опять улыбнемся…
– Аудиенция закончена, – объявила Вера Семеновна. – Евгений, отведи госпожу Кутузову в кафе, угости ее нашим фирменным чаем и диетическими, отрицательно калорийными пирожными, которые делают людей стройнее.
Когда Кутузова исчезла из зоны видимости, фотограф, бодро запихивавший в баулы свои приспособления, выпрямился и протянул руку.
– Мани, мани!
– За что? – возмутилась косметолог. – Мы вас не нанимали.
Генетов ухмыльнулся и бесцеремонно ткнул в меня пальцем:
– Она не Филимонова.
– А ты не великий фотограф, – вмешалась я. – Пришел без помощника, пытался сделать снимки с закрытым объективом.
– Я вас выручил, когда вы с цветом глаз спалились, – заныл парень.
– А мы промолчали, когда ты чушь про изображение через экспонометр нес, – отбила я подачу. – Если не знаешь, объясню: экспонометр – это устройство для определения правильного времени выдержки, а также для инструментального измерения фотоэкспозиции.
– Ладно, девчата, ничья, один‑один, – заржал псевдо‑Генетов и ушел.
– Сейчас умою вас, – засуетилась Вера Семеновна.
Я встала.
– Наверное, в ВИП‑раздевалке есть душ?
– Конечно, там несколько кабинок, – ответила косметолог. – Хотите целиком ополоснуться? Вас сейчас Евгений проводит. Гель для мытья, шампунь и крем для тела у нас эксклюзивные. Макар Захарович их закупает во Франции, у Шанель. Запах – закачаешься! Качество отличное, пользуйтесь смело. Вас там никто не побеспокоит, персоналу под страхом смертной казни запрещено приближаться к ВИП‑зоне, если над дверью в коридоре красная лампочка горит.