Наверное, она не привыкла к тому, чтобы ей отказывали, подумала Риган.
– Да, спасибо, – запоздало откликнулась Риган и уставилась на первую страницу газеты с фотографией привлекательной улыбающейся женщины с большой орхидеей в волосах, «опознанной как Доринда Дос жертвы несчастного случая, который произошел на территории пляжа курортно‑развлекательного гостиничного комплекса «Вайкики Вотерс».
– Вот ужас, правда? – заметила официантка.
Риган подняла глаза: ей, должно быть, хорошо за шестьдесят. Немного старовата, учитывая средний возраст обслуживающего персонала отеля. Короткая мужская стрижка и сдержанная ироничная улыбка на загорелом лице. На нагрудном значке в форме ананаса было указано, что ее зовут Уинни. Кроме того, на ее ярко‑розовом пиджаке красовалось штук двенадцать пуговиц, на каждой из которых был написан какой‑нибудь мудрый жизненный совет. «Следует проживать каждый день так, будто этот день – последний в твоей жизни. Однажды ты поймешь, что этот день настал». Как своевременно, подумала Риган и спросила:
– Скажите, вы были знакомы с Дориндой Дос?
– Встречала ее здесь иногда. Но, знаете, я ведь не часто здесь появляюсь. Только когда нужно подменить кого‑нибудь из молодежи. Когда идет большая волна, можете быть уверены, у них сразу же бог знает откуда появляется жуткий насморк, и они звонят и сообщают, что не могут сегодня выйти на работу. А сами, подхватив свои доски, бросаются в океан, чтобы поймать волну. Такие уж они здесь, на Гавайях. Так что руководство отеля всегда держит нас, стариков, под рукой. Знают, что на нас можно положиться. – Она слегка приподняла брови. – Зато это позволяет мне выбраться из дома. Должна признаться, мне это нравится, потому что если у меня, к примеру, нет настроения, я всегда могу сказать «нет». Иногда так прямо и говорю: «Нет, ребятки. Сегодня никак».
– Хорошо иметь такую свободу выбора, – согласилась Риган, снова опуская взгляд на передовицу. – Я слышала, что никто до сих пор не может взять в толк, откуда у нее взялось королевское ожерелье.
– А чего тут мудрить! – Она сузила глаза и понизила голос: – Говорят, она в тот вечер толкалась по всему отелю, фотографировала, задавала кучу вопросов. До смерти всем надоела. Потом начала говорить, что ей пора домой, чтобы закончить бюллетень. А дальше... Вы и сами знаете. Ее тело выносит волной на берег, а на шее у нее ожерелье, в котором накануне ее никто не видел.
– Она пила в тот вечер? – спросила Риган.
– А мне откуда знать? Меня там не было. Но я видела, как ловко она управляется с фотоаппаратом в одной руке и с бокалом вина в другой. Моя подруга Тэсс тоже здесь работает, и прошлым вечером мы как раз разговаривали по телефону. Так вот, она сказала, что эта Доринда не пропускала ни одного приема, ни одной вечеринки здесь, в отеле. Фотографировала, приставала с вопросами. Вот и дофотографировалась! – Уинни снова понизила голос: – Если уж говорить начистоту, мы думаем, что она была из тех самых... охотниц за мужиками. Но, с другой стороны, а почему бы и нет? Девчонка она была ничего. И некоторые мужчины, которые приезжают сюда на конференции, тоже весьма симпатичные. Вся проблема в том, что большинство этих ребят, сами понимаете... Женаты. Но эта была та еще вертихвостка, скажу я вам! – Уинни энергичным кивком подтвердила свои слова. – Знаете, что мы думаем? Она была одна из тех дамочек, которые всех мужиков заводят, а женщин бесят. Вы когда‑нибудь встречали таких?
Да уж, подумала Риган. Одну такую я уж точно встречала, и она живет и здравствует. Ее зовут Джаззи.
Ровно в девять часов и одну минуту десятого Риган уже сидела в кабинете Уилла. Выглядел он неважно. У него наверняка на душе какая‑то тяжесть. Даже ярко‑синяя гавайская рубашка с белыми полосками никак не оживляла его бледно‑серого измученного лица.