Они вложили все деньги в ее бизнес. Это она заварила всю эту кашу.
А Шейла думала, что, если бы муж был до конца откровенен в тот вечер, когда состоялась благотворительная акция, и не соврал бы Дермоту о том, откуда у них эта картина, они никогда не попали бы в этот переплет.
Вскоре Маргарет вернулась в комнату, неся в руках поднос, уставленный чайной посудой. Там были три чашки, ложки, блюдца, чайник, молочник и сахарница. Она что‑то бормотала себе под нос.
– Вы так добры, – робко пролепетала Шейла. – По правде сказать, я очень расстроилась…
– Расстроились! – фыркнула Маргарет, разливая чай. – Я же вернула вам все деньги. Чем же вы недовольны? Ведь не вас преследует призрак Мэй Рейли.
Да, но нас преследует дьявол во плоти по имени Дермот Финнеган, подумал Брайан. А он даст сто очков вперед любому призраку.
– Мэй Рейли? – переспросила Шейла. – А с какой стати, собственно, ей вас преследовать?
– Это я виновата в том, что ее скатерть украли!
– Что? – удивленно переспросил Брайан. – Ее украли? Когда?
– Вы что, с луны свалились? Разве вас не было в замке сегодня утром?
– Мы уехали очень рано. В вестибюле творилось что‑то невообразимое: шум, гам, суета, и мы не стали даже останавливаться, чтобы выяснять, в чем дело. – Брайан помолчал. – Нам так хотелось поскорей забрать картины…
– Лучше не злите меня! – огрызнулась Маргарет, с шумом прихлебывая чай. – Я отвечаю за порядок в музее реликвий. Вчера вечером я заметила, что с замком на входной двери что‑то не так. Мне надо было сразу же об этом доложить! Полагаю, когда охранники запирали дверь, то не обратили на это внимания. А потом, ночью, кто‑то стянул скатерть. Скорее всего, в ту самую минуту, когда мне приснилось, что у меня выпал зуб.
– Вам приснился кошмар? – сочувственно спросила Шейла.
– Если снится, что у тебя выпал зуб, это значит, что ты скоро умрешь. Или кто‑нибудь из твоих близких! Когда сегодня утром я пришла в замок и узнала, что скатерть похищена, я поняла, что дни мои сочтены! Мэй Рейли не успокоится, пока не сведет меня в могилу!
– Я уверена, она не станет этого делать, – заверила ее Шейла.
– А вам почем знать? Она на меня очень разозлилась. Я копировала узоры ее кружев на всех своих картинах: они точь‑в‑точь такие, как на той украденной скатерти.
– Да вы что?
– Вы же видели ее скатерть в замке. Неужели вы не заметили, что кружевной узор тот же самый, что на картине, которую я вам подарила?
– Нет, – ответил Брайан.
Теперь у него по‑настоящему разболелся живот.
– Тогда вы просто невнимательно смотрели. Я‑то думала, вы без ума от моей картины! Ведь на всех моих работах повторяется один и тот же узор: не какие‑нибудь там трилистники, «визитная карточка Ирландии», давным‑давно всем намозолившие глаза, или пошленькие цветочки, а маленькие изящные замки. Это был ее узор. Она придумала и сплела его специально для замка Хеннесси. Моя покойная матушка предупреждала меня, чтобы я ни за что на свете не соглашалась там работать!
– Мы не заметили деталей, потому что ваша картина так прекрасна… – проникновенно начала Шейла.
– Высшие силы вдохнули в душу Мэй бесценный дар. Я попыталась украсть частичку ее дарования и назвала его своим собственным. Мне не следовало так поступать. Это как воровство! Я, конечно, не выхватила что‑нибудь прямо у нее из рук… Но я ведь так и не отблагодарила Мэй за то, что она создала! А мертвецы очень ревнивы по отношению к собственным творениям, – с жаром заявила Маргарет.