У Фрэнка было полное ощущение, что она ласкает языком его. В общем, это было похоже на сцену из грязных книжек, которые он тогда почитывал, правда, книжки не могли привести его на край могилы, а эта сцена могла.
Мари допила мартини, недовольно посмотрела на Фрэнка, потом засмеялась.
– Ладно. Поехали.
У Фрэнка тряслись руки, когда он открывал дверь.
Миссис А. заметила это и, кажется, осталась довольна.
По дороге в клуб они молчали.
Это был самый дорогой вечерний клуб в городе.
Момо с самого начала собирался привезти лос‑анджелесского босса именно сюда, тем более что клуб принадлежал его приятелю. Ихприятелю. Итак, босса и Момо усадили за большой стол перед сценой, а вокруг расположились ребята из Сан‑Диего со своими женами, тогда как подружки были оставлены скучать в своих квартирах со строгим наказом заняться прической или чем‑нибудь еще, но ни в коем случае не появляться вблизи клуба. Визит был официальный, это Фрэнк знал, что‑то вроде представления ДеСанто как нового босса Лос‑Анджелеса и соответственно Сан‑Диего тоже.
Однако ДеСанто не привез свою жену. Да и приехавшие с ним парни тоже были без жен. Босса сопровождал Ник Лочичеро, правая рука ДеСанто, а также Джеки Мицелли, Джимми Форлиано, крепкие ребята, которые собирались хорошо повеселиться. Фрэнк был рад, что у него другаяработа, однако он понимал, что все уже улажено и несколько официанток согласились уйти с парнями из Лос‑Анджелеса, выждав приличное время.
А что Фрэнк? Ему не надо было сидеть за столом. Он и сам знал, что не поднялся так высоко по иерархической лестнице, поэтому его дело ходить поблизости и посматривать кругом на случай, если Момо что‑нибудь понадобится.
Момо сидел в центре стола, естественно, рядом с ДеСанто.
Однако ДеСанто не разговаривал с Момо.
Он разговаривал с Мари.
И рассказывал ей что‑то смешное, потому что Мари громко смеялась и наклонялась к нему, показывая груди.
ДеСанто пялился на них и даже не пытался это скрыть. Мари же предоставляла ему много возможностей полюбоваться своими прелестями, тем более что ей то и дело требовалось прикурить, и она приближалась к нему, чтобы он вдохнул аромат ее духов, по‑настоящему приближалась, делая вид, будто не слышит, что он говорит, из‑за громкой музыки и гула голосов.
Фрэнк видел это и не верил своим глазам.
Насчет своих ребят и их женщин существовали твердые правила, которые были разными в отношении сестер, кузин, любовниц и жен. Даже с gumar нельзя было обращаться так, как ДеСанто обращался с женойМомо. Если же женщина заигрывала с другим парнем, как это делала миссис А., то следовало вправить ей мозги.
Таковы правила, думал Фрэнк, даже для босса.
Конечно же у босса есть привилегии, но только не по отношению к чужим женам.
Фрэнк переживал за Момо, но не мог не признать и того, что немного ревнует. Черт, думал Фрэнк, она же два часа назад заигрывала со мной. И он устыдился своих мыслей о жене Момо.
Фрэнк заметил, что она опять смеется и от смеха у нее колышутся груди, потом увидел, как ДеСанто низко наклоняется и что‑то шепчет ей на ухо. Глаза у нее стали круглыми, она улыбнулась и шутливо хлопнула его по щеке, отчего он засмеялся.
ДеСанто совсем не урод, думает Фрэнк. Не Тони Кертис, конечно, но и не Момо. На нем очки в массивной черной оправе, и у него седеющие волосы, гладко зачесанные назад и заходящие вдовьим треугольником на лоб; но он не уродлив. И он обаятелен, думает Фрэнк, потому что, точно, очаровал миссис А.
Зато Момо не выглядел очарованным.
Он кипел.
Однако Момо не был настолько глуп, чтобы показывать это, хотя Фрэнк, который хорошо его знал, ясно видел, что он вне себя от ярости. Фрэнк чувствовал, как за столом нарастало напряжение – все парни много пили, нарочито громко смеялись, а их жены… жены словно застыли в неподвижности.