Или же ты был бы сейчас на больничном.
Что тут делать? Я заупрямился:
– Картотека говорит, что владельцы – вы. Кто врет? Картотека? Или ты?
Он наконец сообразил спросить:
– Так ты все‑таки из полиции?
– Нет, – сказал я. – Скажи, есть у вас «БМВ» 700‑й серии с инвалидным оборудованием? Номер MGA‑701?
Он повернулся и пошел к своей стеклянной конуре с телефоном. Но потом остановился, медленно обернулся и улыбнулся мне почти дружелюбно.
– Я не понимаю, – сказал он.
Я поджал распухшие губы, ожидая дальнейших признаний. Он поднял взгляд к девственно‑белому потолку гаража и задумчиво сказал:
– Приходит в «Суперкарс» бездомный бедняга, весь избитый, и начинает меня допрашивать, требуя выдачи секретов фирмы, а сам даже не представился...
Я осклабился как можно радостнее.
– Я не бездомный, я честный рассыльный‑велосипедист, на пенсии. Ты где родился?
Он улыбнулся – белозубая, приятная улыбка на загорелом лице.
– Южный роддом. А ты?
– Там же, на Волльмар Икскюлльсгатан.
Он облокотился на один из «порше».
– Предположим... – сказал он, – только лишь предположим, что у «Суперкарс» есть клиент, который покупает «БМВ‑750» за четыреста пятьдесят косых и тратит еще пятьдесят тысяч на инвалидное оборудование... только предположим!
Мы оба понимающе ухмыльнулись и предположили.
– Тогда бы у «Суперкарс» был довольно хороший клиент, – сказал он назидательно.
– Точно, – отозвался я.
– Но тогда скажи мне вот что. Если бы у нас был такой хороший клиент, то с какой это радости я стал бы рассказывать все, что мы о нем знаем, рассыльному‑велосипедисту, да еще на пенсии? Который вваливается этак небрежно с улицы и не хочет сказать, как его зовут?
Я напрягся и выдал лучший ответ, который смог придумать:
– Да, никакой радости я не вижу.
Он кивнул и отмерил скупую улыбку:
– Даже если мы случайно родились в одном роддоме?
– Особенно если мы именно там и родились, – признал я.
Он отключил улыбку и выпрямился:
– Наша фирма работает не на виду – это важно при нашей специализации. Но порой к нам заходят случайные типы, люди, которые наверняка не наши клиенты, ни в настоящем, ни в будущем. Поэтому у меня есть одна маленькая кнопка – на нее я нажимаю, если нуждаюсь в помощи охранников... чтобы избежать неприятностей.
– Охранников, – сказал я чуть более радостно, чем следовало.
Он указал на одну из белых колонн. На ней, нацелившись на нас, висела телекамера.
– И тогда появятся охранники? – спросил я. – Из «Сентинел»?
И он подтвердил, кивая и улыбаясь:
– Из «Сентинел».
Я позвонил из телефона‑автомата на улице.
– Финансовая компания «Молот». Добрый день, – прощебетал женский голос. В точности такой, какие звучат из репродукторов в аэропорту.
– Привет, – сказал я. – Послушай, мне бы Густава Далля на пару слов.
Впечатление такое, будто ты нажал на кнопку автомата‑ответчика:
– Боюсь, что он занят. Мы не могли бы перезвонить вам сами, позднее? С кем я разговариваю? И в чем заключается ваше дело?
– Ты мне позвонить не можешь. Я звоню из автомата. Спроси его... спроси, не ездил ли он на «порше» в четверг утром. Передай привет от того, кто нашел труп. Я перезвоню через полчаса.
Она с привычной сноровкой парировала:
– Я далеко не уверена, что так быстро все ему передам.
– Боже, – фыркнул я, – ты слышала, что я сказал?
– Разумеется, – ответил аэропортовский голос.