– Напишите о... ну, о всяких безобразиях.
– А что это за безобразия?
– Ну, напишите, например, о... – Она больше не колебалась, голос опять стал энергичным. – Напишите о частных фирмах по охране имущества. Там столько дерьма, надо бы присмотреться.
Охранные фирмы! На лице у Тарна проступило изумление. Он пожал плечами и сделал мне знак: давай, мол, говори дальше.
– Охранные фирмы? – сказал я. – Вот на днях мы выезжали в Бромму,в тамошний супермаркет. Я был на репортажной машине, вместе с журналистом, словом, все на полную катушку. Нам сообщили, что какой‑то охранник, сволочь и фашист, надругался над ребенком. Оказалось, что этот охранник – пожилая тетка и что она хлопнула по руке четырнадцатилетнего озорника, который стащил шоколадку.
Она не отвечала.
– За все лето это было самое страшное дело, связанное с охранными фирмами. Послушай, за этими компаниями наблюдают и полиция, и специальное подразделение при губернском управлении. Я уж не говорю о таком страшном чудовище, как общественность... Так что ничего эти фирмы натворить не могут, поверь мне.
Когда я замолчал, она подождала немного. А потом сказала:
– Это бы мне помогло. Я бы протянула еще несколько дней.
Тарн покачал головой и изобразил пальцами, как крякающая утка смыкает и размыкает клюв. Приказ был ясен: давай трепись дальше. По‑видимому, ее номер еще не выяснили.
– Ладно, – сказал я, – сделаем пару репортажей об охранных фирмах. А потом позвонит Ингвар Карлссон и сообщит, что стоит на мосту, на Вестербрун. И желает, чтобы мы сделали серию сочных хвалебных материалов о социал‑демократической партии. Иначе прыгнет через перила.
Она долго не откликалась. Но потом просопела:
– Понимаю. – И добавила: – Ты когда‑нибудь бывал на Сульвалла?
Ну как же, и не раз. Какая‑нибудь тощая кляча приходит первой и выигрывает для хозяина массу капусты. Значит, в газете должно быть фото. Слева направо: владелец, лошадь и наездник. Из них троих только лошадь имеет достаточно достоверную биографию.
– М‑гм, – промычал я.
– Ты видел, что происходит после последнего заезда, когда все ушли и стоянка для машин уже пустая?
– Гм‑гм.
– Тогда отворяют большие ворота и выпускают один из бронированных автомобилей компании «Секуритас».Он двигается прямо от касс, что под дальней трибуной. Потом спокойненько едет по темным дорожкам к площади Фридхемсплан... Знаешь, сколько в этой машине денег?
– Ну?
– При самом плохом раскладе – не меньше миллиона крон, а то и двух. Если же была серия заездов – так и пять миллионов. Все ассигнации старые, так что идентифицировать их невозможно. Мелочь!
Ну и ну. Пять миллионов – мелочь!
– Скажи, что ж тогда не мелочь, а по‑крупному?
Пауза. Потом она ответила:
– По меньшей мере двадцать миллионов. В одной‑единственной машине. А если охранная фирма осмелится наплевать на страховые условия, так и еще больше.
Двадцать миллионов крон. Сто тридцать моих годовых заработков.
– Когда, где, как? – спросил я.
– Это все я, конечно, знаю, – отозвался молодой голос. – Но как ты думаешь, что станет со мной, если я разболтаю?
– Ты все знаешь?
– Все до точки. А про самую последнюю, изощренную деталь узнала как раз сегодня.
Я взглянул на Тарна. На его лице было напряженное внимание, а пальцы щелкали: говори, говори.
Но она сама продолжала:
– Будет целая серия ограблений, все в течение нескольких дней. Они рассчитывают загрести по меньшей мере сотню миллионов. А потом исчезнут из страны.
Она вроде сделала последнюю длинную затяжку сигаретой.
– Если сейчас разболтаю, так умру, – спокойно сказала она.