На этом аспекте специфики экономической и политической жизни Персидского залива представляется целесообразным остановиться более подробно.
О роли нефтяных доходов для местных государств в 60–70-е годы уже говорилось выше. В 80-е годы произошло их некоторое понижение. Однако оно компенсировалось резервами валюты в казначействах этих стран и крупными счетами в иностранных финансовых учреждениях и компаниях. Так, по данным Национального банка Кувейта, в 1986 году валютные резервы (включая и инвестиции за границей) стран-членов ССАГПЗ составили в целом 205 млрд. долл., в том числе в Кувейте – 86 млрд., С. Аравии – 80 млрд., Катара – 12 млрд., Омана – 3 млрд. и Бахрейна – около 2 млрд. долл..[2]
Другим положительным показателем благополучного финансового положения государств Залива в 80-е годы, несмотря на ирано-иракскую войну и возникшие в связи с нею трудности военного, торгового и транспортного характера, был их весьма низкий уровень внутреннего и внешнего государственного долга. Опираясь на высокие финансовые поступления от экспорта нефти, местные правительства, исключая ИРИ и Республику Ирак, увязшие во взаимной многолетней и масштабной войне, продолжали реализовывать государственные планы интенсивного развития национальной экономики, расширять сферу обслуживания и оснащения быта населения. Крупные инвестиции направлялись на развертывание и модернизацию национальных вооруженных сил, включая закупку современной иностранной военной технологии и обслуживания, организацию соответствующей профессиональной подготовки национальной армии.
1.3. Крушение прежней системы американского контроля над политической и нефтяной ситуацией в регионе Персидского залива
Возникновение на карте Среднего Востока Демократической Республики Афганистан и Исламской Республики Иран – государств антизападной ориентации поставило под угрозу перемен общую политическую стабильность в зоне Персидского залива. Кроме того, ИРИ и ДРА стали крупным препятствием на пути американской политики более или менее спокойного установления многостороннего контроля США над главными тенденциями в Персидском Заливе и на Среднем Востоке. В лице Исламской Республики Иран и Демократической Республики Афганистан Соединенные Штаты столкнулись с враждебными им по своим идеологическим концепциям и устремлениям государственными образованиями. В соответствии с точкой зрения бывшего помощника президента США по национальной безопасности З. Бжезинского, «Советский Союз сыграл существенную роль в развитии революции в Иране. Поэтому такая опасность продолжала существовать в этой стране».[3]
Поэтому для Запада, который достаточно широко связал свои внешнеэкономические, а вместе с ними и политические, интересы с Заливом, осложнилась задача сохранения и дальнейшего развития своих завоеванных в прошлом политических, экономических и социальных позиций здесь. Произведя ревизию своей стратегии в Заливе и на Среднем Востоке, Запад так сформулировал свои главные задачи, которые сводились к понятию «не допустить»:
1) перехода инициативы в политической сфере Залива к радикальным режимам (Исламской Республике Иран и Республике Ирак);
2) радикализации местных обществ, и особенно их подпадания под влияние бывшего Советского Союза;
3) потери своего контроля над экспортными потоками нефти из Залива на мировой рынок.
Новая постановка задач, в свою очередь, потребовала приложения Западом и, прежде всего, Соединенными Штатами Америки более масштабной и изощренной активности.
Начиная с конца 70-х годов, США провозгласили Персидский залив геостратегически важным регионом, от которого зависит стабильность мировой экономики. Их всецело поддержали в такой формулировке союзники по НАТО. В сборнике материалов МИД Великобритании «Безопасность Персидского залива», в частности, говорилось, что «менее чем 55 миллионов персов и арабов (Персидского залива) держат «свободный мир» на «сухом барреле».[4]
При этом президенты США, начиная с Картера и далее, неизменно заявляли о праве Соединенных Штатов непосредственно вмешиваться во внутренние дела Персидского залива и Среднего Востока. Когда же в Конгрессе США задали администрации Р. Рейгана вопрос: «Какие интересы мы должны обозначить приоритетными в Заливе?» Министерство обороны и Госдепартамент опубликовали послание: «Ближний Восток и Персидский залив в совокупности являются жизненно важным регионом для США по своим энергоресурсам, стратегическому положению, по своему непредсказуемому враждебному влиянию, а также ввиду продолжительных и тесных связей Соединенных Штатов со многими местными нациями. То, что может случиться в Юго-Западной Азии, экономически серьезно скажется на индустриальном мире. Контроль СССР над нефтяным потоком из Залива на Запад, манипуляция им могут иметь серьезные последствия для всей системы западного сообщества. Мы должны помочь нашим союзникам в Персидском заливе защитить себя политически и экономически против внешней агрессии. Мы также должны поддержать свободу мореплавания, прохода через проливы».[5] Таким образом, рассматривая ситуацию в Персидском заливе в общем геополитическом раскладе противостояния между великими державами, Запад не мог допустить сюда проникновения Советского Союза.
Наряду с фактором противоборства великих держав, нельзя было упускать из поля зрения специфику менталитета мусульманского населения местных стран. Вашингтон и другие западные столицы внимательно и настороженно следили за усилением исламского национализма на БСВ. Их целью было, включившись в «исламскую игру» при поддержке «дружественных» аравийских режимов, направить указанный фактор в русло, отвечающее интересам Запада. Однако события, произошедшие в конце 70-х годов на Среднем Востоке, выступили наперекор таким устремлениям Запада Как отметил госсекретарь С. Вэнс в Сенате Конгресса США, «религиозный фундаментализм, ставший главной политической силой Ирана, не только оказал давление, влияние на переориентацию политического мышления в регионе Ближнего и Среднего Востока, но и открыл путь для появления других антизападных форм противоборства (религиозного экстремизма, политического и экономического противостояния между Югом и Севером, в ОПЕК, ООН и т. д.)».[6] Поэтому для Вашингтона особенно важным представлялся вопрос идеологического состояния сообщества арабских государств, которое из-за арабо-израильского конфликта имело довольно неоднозначные взгляды в отношении США. А это, в свою очередь, могло вызвать тенденцию развития сотрудничества местных государств с Советским Союзом, как с противостоящей Западу политической силой. Как было заявлено в Сенате Конгресса США, «становление исламского фундаментализма господствующей силой в Иране превратило арабский мир в турбулентную арену».[7]
Ввод советских войск в Афганистан в декабре 1979 года вызвал еще большее беспокойство в правящих кругах США. В Конгрессе стали раздаваться требования активного политического и даже вооруженного вмешательства США в регионе, а президент Дж. Картер 23.01 1980 года направил резкое послание руководству Советского Союза следующего содержания: «Любая попытка какой-либо внешней силы установить контроль над районом Персидского залива будет расцениваться как покушение на жизненные интересы Соединенных Штатов Америки, и такое покушение будет отражено соответствующими необходимыми средствами, включая вооруженную силу».[8]