– Слушаю вас, сэр. Что я могу для вас сделать? – миролюбиво произнес он. – Долли сказала что-то о полиции. Надеюсь, никто из наших воспитанников не нарушил общественного порядка? Мы уделяем очень много времени тому, чтобы они хорошо себя вели, и, поверьте мне, если уж я сам говорю об этом, мы достигли в этом определенных успехов. Но дети всегда останутся детьми.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – честно ответил Питт. – Но я с Боу-стрит, а не из Кью. – Он проигнорировал удивление, появившееся на лице Хорсфолла. – Причина моего приезда связана с некоторыми финансовыми вопросами. Недавнее самоубийство одного из членов комитета бенефициаров, передавшего крупные суммы вашему приюту, заставило нас проверить финансовую дисциплину в вашем заведении.
– Боже мой! Какой ужас… – На лице его собеседника появилась подходящая случаю грусть. – Ну что же, сэр, конечно, вы можете ознакомиться с нашими бухгалтерскими книгами, нет проблем. Но я хочу сразу заверить вас, что если вы в них что-то и найдете, то это никак не будет связано с благотворительными деньгами. С ними мы всегда обращаемся очень аккуратно. – Он кивнул. – Это необходимость. Мы не должны ни в коем случае забывать, что имеем дело с чужими деньгами. Если благотворители перестанут нам верить, то денег мы больше не увидим. – Хорсфолл посмотрел на полицейского широко открытыми глазами.
Все, что он сказал, было абсолютной правдой, и Питт чувствовал себя не в своей тарелке, бесцельно тратя время этого человека и свое собственное. Но теперь в этом поздно было сознаваться.
– Спасибо, – ответил суперинтендант. – Мне это необходимо для того, чтобы закрыть дело. Если я этого не сделаю, то окажусь недобросовестным работником.
– Конечно, конечно, – директор еще раз кивнул и засунул большие пальцы за края жилета. – Вы хотите, чтобы книги принесли сюда, или предпочтете пройти в мой кабинет, где есть свободный стол?
– Это очень мило с вашей стороны, – сказал полицейский, принимая приглашение.
Он знал, что в бухгалтерии могло быть два разных вида учетных книг, но в глубине души осознавал, что ничего не ожидает от этого визита. Это было нужно Томасу только для того, чтобы он с чистой совестью мог сказать тетушке Веспасии, что сделал все что мог.
Все оставшееся время, за исключением короткого перерыва на ланч в местном трактире, Питт изучал бесконечные счета, как банковские, так и на приобретение вещей, питания, топлива или одежды, и зарплатные ведомости. Все документы находились в идеальном порядке. Если бы Хорсфолл не объяснил ему необходимость подобной точности, суперинтендант нашел бы такой порядок слишком подозрительным. Однако в книгах был учтен каждый фартинг, и Питт был уверен, что если он проверит поступления благотворительных денег из «Джессопа», они в точности совпадут с этими бухгалтерскими книгами.
За время всей своей работы Томас почти не слышал детей, которые должны были заполнять здание. Как и сказал Хорсфолл, они, по-видимому, вели себя просто идеально. Полицейский видел только двух маленьких девочек лет пяти-шести, которые шли по дорожке, взявшись за руки. Потом одна из них бросилась бежать и потащила за собой другую. Через минуту на сцене появилась девочка лет десяти, которая несла малыша – на вид он был не старше двух лет. А еще иногда Питт замечал какое-то движение краем глаза и слышал голоса.
Наконец суперинтендант закрыл книги, поблагодарил Хорсфолла и еще раз извинился за доставленное неудобство, после чего покинул территорию приюта, чувствуя себя полным дураком. Он не нашел ни одной причины, по которой Балантайн – или Каделл – могли бы беспокоиться. Вполне возможно, что дело было в сборе средств, а не в их использовании – и именно это вызвало беспокойство генерала.