Вудс отпер ее ключом, который держал в руках, и впустил Питта в комнату, а сам остался за порогом.
Лео Каделл сидел за письменным столом, навалившись на него грудью, повернув голову в сторону и неловко разведя руки. Кровь забрызгала всю деревянную столешницу. Рядом с его правой рукой лежал дуэльный пистолет, а на расстоянии двух дюймов от него – гусиное перо с высохшими чернилами. На полу, рядом со стулом, на котором сидел покойный, лежала подушка. Питт поднял ее и обнюхал. От подушки резко пахло порохом и горелым. Наличие подушки объясняло, почему никто не слышал резкого звука выстрела.
Однако это не объясняло, почему Каделл не запер дверь изнутри, чтобы слуги могли заранее догадаться, что с ним что-то произошло и его не нашла бы неожиданно молодая горничная или, не дай бог, жена.
Но, с другой стороны, человек, который способен на такой шантаж, вряд ли в последние минуты своей жизни будет беспокоиться о чувствах служанки или кого бы то ни было еще. Как все-таки легко так трагически ошибиться в другом человеке! Суперинтендант все еще не мог смириться с этим, а Веспасия, скорее всего, не сможет вообще никогда. Однако даже такая мудрая и проницательная женщина, как она, оказывается, тоже могла ошибаться…
Томас осмотрел бумаги, лежавшие на крышке стола. Аккуратная пачка из нескольких писем и документов из министерства, и отдельно, слева от пачки, одно письмо, составленное из букв, аккуратно вырезанных из «Таймс» и наклеенных на лист чистой белой бумаги. Питт прочитал его:
Я КОНЧУ ВСЕ ОДНИМ УДАРОМ, И МНЕ НЕ ИНТЕРЕСНО, ЧТО СЛУЧИТСЯ ПОСЛЕ ТОГО, КАК Я УМРУ. Я БУДУ ЗНАТЬ, ЧТО ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ. ПРОСТО ВСЕМУ ПРИШЕЛ КОНЕЦ.
ЛЕО КАДЕЛЛ
Он еще раз внимательно посмотрел на письмо. Оно выглядело таким же, как и прочие, те, которые он видел раньше. Может быть, промежутки между буквами были немного другими, не такими выверенными, но, принимая во внимание обстоятельства, это выглядело естественным.
В коробке на столе лежали ножницы, нож для разрезания бумаги, кусок сургуча, моток веревки и два карандаша. Только клея нигде рядом видно не было. Возможно, он кончился и пустую бутылочку просто выбросили?
А где же газета, из которой вырезали буквы и слова? Ни на столе, ни на полу ее видно не было. Питт наклонился и посмотрел в корзинке для мусора. Газета лежала там, аккуратно сложенная, и суперинтендант достал ее. Так и есть – вчерашний номер «Таймс». Было хорошо видно, откуда вырезались слова и буквы.
Томас бросил газету назад в корзину. Больше здесь искать было нечего. Каделл был прав: что касается полиции, то дело закончено. Правда, для жертв шантажиста, и особенно для Теодозии, оно не закончится никогда…
Яркий солнечный свет падал через большие французские окна из сада. Горничная была слишком испугана увиденным, чтобы подумать о том, что занавеси надо задернуть. В саду никого не было видно. Полицейский пересек комнату, запер окна на замок и задернул тяжелые вельветовые портьеры, затем вышел и запер за собой дверь кабинета. Он должен был переговорить с Теодозией. В любом расследовании было два самых тяжелых момента: беседа с семьей погибшего, шокированной и измученной обрушившимися на нее страданиями, а также почти неизбежный арест подозреваемого. Сейчас же все горе было сконцентрировано на одном человеке.
Миссис Каделл сидела в приемной. Женщина была совершенно одна, рядом не было ни горничной, ни лакея. Казалось, что она окаменела: ее лицо было серого цвета, а руки, лежавшие на коленях, она сжимала так сильно, что суставы ее пальцев побелели. Миссис Каделл безмолвно смотрела на Томаса почти черными глазами.
Суперинтендант тихо вошел и сел напротив нее. Эта дама не только потеряла мужа, человека, которого она, по словам Веспасии, горячо любила. У нее больше не было будущего, а самым ужасным было то, что и ее прошлое тоже было уничтожено. Все, что ей было дорого, разбилось вдребезги.