– Тело может состарится, усталость станет приходить быстрее, волосы могут поседеть, а лицо начнет выдавать все прожитые годы, чего бы ты с ним ни делала, но страсть и необходимость любить и быть любимой не исчезают. Так же как, боюсь, и ревность с завистью.
– Что ж, хорошо, – сказала Теодозия, немного подумав. – Какими бы мы ни были, мне нравится, что мы такие, какие есть. Что же я могу сделать, чтобы помочь Лео?
– Прежде всего – молчи, – мгновенно ответила пожилая леди. – Если сделаешь хоть малейшую попытку все отрицать, ты вызовешь у людей мысли, которые никогда не пришли бы им в голову в других условиях. Ни сэр Ричард, ни леди Астон тебя за это по головке не погладят. Эта дама – не самый приятный человек на свете: напротив, ее очень трудно переносить. Все, что о ней можно сказать, так это то, что она напоминает чистопородную собаку, одну из тех, которым трудно дышать из-за их чистопородности. Бедняжка.
Миссис Каделл хотела рассмеяться, но ей это не удалось.
– Знаете, а мне кажется, что она довольно приятная женщина, – возразила она. – Не знаю, может быть, в начале это и был династический брак, но сейчас мне кажется, что сэр Ричард очень привязан к своей жене. У нее есть юмор и воображение – а это не проходит так быстро, как красота.
– Ну конечно, – согласилась Веспасия. – С людьми, которые ими обладают, очень приятно общаться, однако это мало кого волнует. Красота же околдовывает человека мгновенно. Спроси любую из двадцати девочек, чего она хочет больше – быть красивой или обладать чувством юмора и воображением, и я удивлюсь, если больше чем одна из двадцати выберет юмор. Люси Астон, несомненно, относится к другим девятнадцати.
– Знаю, знаю… Так что же, тетушка Веспасия, значит, мне надо просто сидеть тише воды, ниже травы и ничего не делать?
– Это то, что мне приходит на ум прямо сейчас, – подтвердила ее крестная. – Но если Лео получит еще одно письмо, в котором его будут заставлять что-то сделать под угрозой разоблачения, сделай все, что в твоих силах, чтобы он не согласился, если ты только действительно любишь его… или себя. И не важно, какова будет цена этого скандала, когда он выльется на публику – она будет несравнима с той, которую придется заплатить, согласившись с требованиями шантажиста. Нет никакой гарантии, что этот негодяй будет молчать – пример сэра Гая тому доказательство, – но, выполнив его требования, Лео действительно навсегда обесчестит себя. И здесь совершенно не важно, в чем будут заключаться эти требования. Запомни: шантажист может уничтожить вашу репутацию, но только вы сами можете уничтожить свою честь. Не позволь, чтобы это случилось. – Веспасия слегка наклонилась вперед, пристально глядя на свою крестницу. – Убеди его в том, что ты сможешь перенести все, что о тебе будут говорить, и все, что может из-за этого случиться, но что он не должен позволить этому негодяю превратить себя в такого же негодяя или сделать себя инструментом его подлых делишек.
– Хорошо, – пообещала Теодозия. Быстрым движением она взяла руки старой леди в свои и нежно их сжала. – Спасибо за то, что пришли. Я бы сама никогда не набралась мужества приехать к вам, но сейчас я чувствую себя гораздо сильнее и понимаю, как должна себя вести. Думаю, что теперь я смогу помочь Лео.
– Будем держаться вместе, – пообещала ее крестная. – Нас несколько человек, и мы будем бороться.
Начал инспектор с того, что выяснил, где жил Слинсби. Это было нудно и заняло много времени, но для того, кто привык прибегать к угрозам, уловкам и небольшим взяткам при общении с проститутками, скупщиками краденого и хозяевами ночлежек, не составило большого труда.