– Светло-голубой?
– Вы о чем? – спросила Джеки.
Она стояла в дверях кухни, уже одетая – черная юбка и жакет, бледно-розовая блузка, круглые очки и розовая помада.
– Мадде думает, что пора перекрасить стены в детской, а я сказал, что с удовольствием помогу.
– Ладно, – сказала Джеки. На лице у нее было недоумение.
Подошел коллега, сказал что-то лестное Адаму и удалился к лифтам.
В ярком свете усталое лицо Адама с темной тенью щетины выглядело почти прозрачным.
Позади него как будто происходила опись имущества Филипа. На первом столе лежали позолоченная спинка кровати, деревянный ящик с накрахмаленными льняными простынями, потертые книги и три пары спортивных туфель.
– Ну как ты? – спросила Марго, подойдя к Адаму.
– Легко отделался. – Он положил руку на ребра. – Правда, не могу избавиться от мысли: если бы она чуть сместила дуло, быть бы мне покойником. Три миллиметра влево – и привет.
– Вам нельзя было соваться в подвал без подкрепления.
– Именно так я и рассуждал… но я не сразу понял, что Йона развалина, он упал, упал прямо на пол и выронил пистолет.
– Ему нечего было там делать.
– Все пошло к черту, – кивнул Адам. – Начнется внутреннее расследование… это ясно, я же ранен… вероятно, оно уйдет в отдел прокуратуры по делам полицейских, так что нам надо кое-что обговорить.
Марго рассматривала выцветшую школьную схему женской анатомии. Глаза на плакате были закрашены синим мелом.
– Но без Йоны мы не взяли бы Филипа Кронстедта, – заметила она.
– Я взял Филипа, это я его взял, Йона валялся на полу…
Слепящий свет люминесцентных ламп и ламп для фотоувеличителя бликовал на пластике стола между предметами. Марго остановилась перед тремя видеокамерами с разбитыми линзами. Камеры в защитной пленке лежали в просторной картонной коробке.
– Уже сравнивали записи с камер Филипа с записями, на которых были жертвы? – спросила Марго.
– Думаю, да.
– А украшений для языка или фарфоровой косули не нашли?
– Найдем, – улыбнулся Адам. – Это просто вещи из чулана. Спешить некуда, самое главное сделано, мы его взяли.
Они прошли мимо горстки раскрашенных от руки оловянных солдатиков, и Марго подумала, что остаток фарфоровой фигурки и украшение с Сатурном здесь, поскольку на момент преступления Филип жил в подвале.
– Насколько мы уверены, что убийца он? – спросила она.
– Сейчас его оперируют в Каролинской больнице, но, когда он придет в себя, он признается.
– Ты поставил там охрану?
– Ему прострелили грудную клетку, легкое разорвано. Едва ли его нужно сторожить.
– И все же поставь охрану.
Штук двадцать полароидных снимков, на всех – молодые женщины с обнаженной грудью, лежали в маленькой пластиковой папке.
– Когда поднимемся – поставлю, если тебе так спокойнее, – пообещал Адам.
– Я говорила с Йоной в больнице. Он, похоже, считает Филипа невиновным в убийствах и…
– Черт возьми, – перебил Адам, раздраженно улыбаясь. – Я взял Йону с собой, потому что пожалел его, это была ошибка, и я не собираюсь ее повторять. Мы не можем позволить ему играть в полицейского.
– Я согласна, – быстро сказала Марго.
– Он опозорился и больше близко не подойдет к расследованию.
– Я только хотела сказать, что назначить Кронстедта виновным – просто и наивно, – спокойно заметила Марго и двинулась дальше вдоль стола.