Иванов Святослав - Подозрительные предметы стр 17.

– Вообще, ненавижу все эти споры о политике, – как бы примирительно сказала Лана, – каждый раз собираются выдающиеся специалисты и начинают спорить. Как будто всё это вообще что-то значит!

– А если вдруг значит, – буркнула Оля будто бы без знака вопроса.

Пришло СМС от Антона: «Как дела, милая?». Самонадеянный малый. Ну ничего, зато перспективный. Подождать немного, и затем собирать урожай. Ответила: «Это не ты вчера вечером звонил?».

Сахарова проявила наблюдательность:

– Кстати, как у вас с Антоном?

– Как, как, – вздохнула Тина, – отвратительные манеры. Позвонил мне вчера, нарочно низким голосом нёс какую-то херню… Порнографическую почти. Я стараюсь с ним пореже видеться, но для моих родителей он в статусе жениха.

– Боже ты мой! – усмехнулась Оля.

– Ну а что? Мужчины – они такие. Ты посмотри на однокурсников. В двадцать лет ума совершенно нету. Но иногда бывает, что деньги при этом есть – тут уж сердцу не прикажешь.

Рассмеялись.

– Ему бы немного подрасти, ощетиниться. Вот тогда с ним и поговорим серьёзно. А пока – в лёгком режиме, раз в месяц по букету.

– И по минету! – срифмовала Сахарова; все засмеялись, кроме Тины, – Ладно, ладно, не обижайся.

– А чего на вас, тупых, обижаться?

Тут Тину окликнули из-за стола неподалёку. Подошла: ребята-одноклассники там пили красное. Пять пар подкрашенных вином губ чмокнули её в щёки. Серёжка Огородников рассказывал:

– И вот, подъезжаю я к её дому на Порше, в тот же день. Всё блестит, цветы, шампанское на заднем сиденье. Звоню ей: выходи, говорю. Выходит. Сначала: сначала «Ах», вздохи там, какая красота… Я шампанское открываю, благородно так наливаю ей, сам, говорю, не буду, за рулём. И тут она что-то задумалась и говорит: «А багажник большой?». Нет, говорю, не очень, зато движок пятьсот лошадок. А она, типа: «Сдались мне твои лошадки, как на этой тачке за покупками ездить?». Ну, я начал что-то шутить, типа, труп в мешке конечно в багажник не влезет, с этим проблемы. А она всё-таки завелась: а, блядь, без задних сидений как? Это ж мы только вдвоём сюда влезаем, а если подвезти кого-то? В общем, испортила праздник мне, конечно, рассорились с нею в прах. Но вот, что я вам скажу, ребята: тачку взял вот такенную.

Тина посидела с ними несколько минут, но вежливо откланялась – сегодня никакого вина, надо в тренажёрный зал. Загалдели:

– Ну Кристинка, ну сколько мы с тобой не виделись?

– Вот я, лично я – возьму и обижусь. Ты скажешь: не обидишься; а я обижусь!

– Крис, мы столько лет вместе, а ты нас на каких-то тёлок променяла, ну!

Еле отделалась, вернулась к девочкам.

– Отходишь от коллектива! – сказала Лана.

– А это потому что вы тут про меня пошлые шутки шутите круглые сутки, – сказала с улыбкой, а сама подумала: и правда.

От Антона пришёл ответ: «Нет, а чё такое? Могу приехать».

Всё-таки нужно, нужно, нужно бросать курить. Безоговорочно. Безо всяких перекуров с подружками на свежем воздухе и пятничного правила «Курю, когда пью». Над тем, чтобы бросить пить, тоже нужно подумать, но не сегодня.

Трудно дышалось Тине на беговой дорожке. Каждую минуту она тайком от инструктора понижала скорость бега. Вспомнила, как пару лет назад точно так же упорно повышала скорость, желая сбросить жир во что бы то ни стало.

Боюсь, что до конца своих дней я не овладею каким-либо механизмом лучше, чем беговой дорожкой и велотренажёром. Остальное – для мужчин.

За окном стремительно темнело. Инструктор Женя стоял тут же, облокотившись на подоконник перед широченной стеклянной стеной, отделявшей зал от заснеженной улицы. Тина рассматривала его фактурную спину с этим характерным для всех накачанных мужчин, но таким странным для человеческого тела в принципе, мышечным массивом за шеей. Женя носил крепкий кожаный пояс, как у боксёров, с красноречивыми белыми буквами: «BULL». Строгий чёрный спортивный костюм, серебристые часы на правой руке, забранные в хвостик чёрные волосы. Женя пил тёплую воду из кулера.

Действительно, бык, размышляла Тина. Провинциальный, хамоватый. За задницу горазд ухватить – впрочем, в каком-то смысле это и есть его работа. Все его друзья – такие же глыбы, как он, их разговоры тяжело слушать: камень с камнем говорит. Всё-таки неправильно, когда у мужчины на стене вместо каких-нибудь голых тёлок висит плакат со Шварценеггером.

А всё-таки – сила. Сила и способность ударить – даже нет, не ударить, а одним своим видом дать понять, что лучше не связываться. Этого, пожалуй, и не хватает всем этим щуплым Ромео, которые меня окружают. Эх, Женя, тебе бы мозги! Хотя бы как у меня…

– Алло.

– Кристина Эдуардовна?

– Да, это я. Говорите быстрее, я сейчас бегу.

– Это вас беспокоит ООО «Колизей-сервис». Вы у нас заказали пылесос.

– Какой пылесос, я ничего не заказывала.

– Ну как же. Заказ номер триста семьдесят четыре девятьсот восемьдесят шесть на сумму три тысячи девятьсот девяносто десять рублей. Беспроводной полноприводный пылесос Паркинсон Ща-тридцать.

– Что за бред? Какой пылесос, вы в своём уме?

– Конечно. Всё хорошо. Замечательный пылесос. Сделано в Германской Демократической Республике. Мы вам скидку сделали – и телескоп в подарок. Находка для вуайериста!

– Это какой-то розыгрыш? Передайте заказчику, что не очень смешно.

– Конечно, не смешно. Это не розыгрыш, а реальная жизнь.

– Актёрские данные у вас не очень. Раскалываетесь быстро.

– Твоё время колоться, милая. Что на тебе сейчас надето?

– Урод!

Она скинула звонок. Подошёл Женя:

– Какие-то проблемы, Тиночка?

– Нет-нет, всё в порядке, как раз программа подходит к концу, – и заулыбалась, что было сил.

В метро Тина порылась в айфоне: да, вчера вечером звонили с того же номера. Хотя голос был вроде бы не тот.

Сохранила контакт в телефонной книжке как «Не брать трубку 34». С некоторых пор она взяла за привычку так обозначать номера неудачных знакомств, чтобы сэкономить время и нервы, расходуемые на то, чтобы давать им отпор. На втором или третьем номере она решила, что нужно всё-таки отдать должное индивидуальностям каждого звонящего и стала их нумеровать. Чуть позже она решила добавить в процесс функциональности: скучноватые парни с парой недостатков и некоторыми достоинствами получали нечётные номера: в минуту душевной смуты им можно и ответить, а совсем уж в крайнем случае – может быть, даже позвонить самой. Нечётные дошли до цифры 9. Чётные номера доставались ублюдкам, с которыми совсем уж нельзя было связываться.

Тина пришла на курсы испанского языка с небольшим опозданием. Села на заднюю парту и замерла, вспомнив, что уже в четвёртый раз подряд не принесла домашнего задания. Услышав сладкую испанскую речь, Тина вдруг вспомнила, что ей снилось этой ночью. Сон был, как она и почувствовала утром, просто прекрасный.

Она сидела с Виктором на его чудесном балконе в квартале Барселонета – в обычном, даже тесноватом жилом доме на самом берегу моря. Отсюда и к горизонту по водной глади были разбросаны суда разного калибра, но Тина, всматриваясь вдаль, не чувствовала ни портовой суеты, ни туристического бума, творившегося в какой-то сотне метров от неё, на общественном пляже Барселоны.

Была только она и он, страстный, фактурный испанец с недельной щетиной. Она искренне восхищалась им: за душою – ни копейки, работал он на какой-то автомойке да учился в университете по непроизносимой специальности. Но – испанец: болтливый, загорелый, мог рассмешить её даже на своём ломаном, дикарском английском.

Во сне не было никакого секса: в реальности его было столько, что на сон не хватило. Они просто сидели на балконе и посматривали друг на друга, подливая в стаканы раздешёвую сангрию «Дон Симон». Солнце светило так ярко, что Тина жмурилась и жмурилась – до того зажмурилась, что проснулась, обо всём позабыв. Её память поступила милосердно, присыпав этот сон временным забвением – иначе Тина бы мучилась воспоминаниями о Барселоне весь день, а так вспомнила только вечером.