Она сообщила, что придет. Я ждал почти до половины десятого, хотя центр работает до девяти. Вот только до меня ваша знакомая так и не добралась.
– Она к вам не пришла?
– Я вам точно скажу, что ждал ее почти до половины десятого, несколько раз звонил ей, но так и не добился результата.
– Не понимаю, – покачала головой Кира. – Внизу на проходной в журнале регистрации посетителей есть данные о госпоже Завьяловой. Значит, в центр она всетаки вошла.
– Да? – тоже удивился, но не испугался господин Евдокимов. – Честное слово, это странно. Вошла, говорите? Но ко мне она точно не поднималась. У меня склероза еще нет, я прекрасно помню тот вечер.
– И как же тогда объяснить эту ситуацию?
– Видимо, кто-то перехватил ее еще по дороге ко мне.
Подруги спустились вниз и выяснили, что скорей всего господин Евдокимов сказал им правду. В журнале регистрации посетителей имелось четыре графы. В первую вносили данные на самого посетителя, его фамилию, инициалы, а также серию удостоверяющего личность документа. В последней графе ставилась собственная подпись визитера. И наконец, вторая и третья графы были отведены для времени прихода и времени ухода посетителя. Так вот, в случае с тетей Лали это время совпадало.
– Как же так? – изумились подруги, вопросительно глядя теперь уже на охранника. – В восемь пятьдесят она пришла и в восемь пятьдесят ушла?
– Не могу знать, не моя была смена.
– А чья?
– Сейчас посмотрим.
Охранник полез в еще один журнал. Ох, как же любят пожилые охранники эти свои потрепанные журналы с засаленными уголками страниц. Не нужны им никакие современные технологии, дай только в свой старенький журнальчик чего-нибудь записать. Да, да, вон тем самым обмусоленным карандашным огрызком, привязанным для пущей сохранности кусочком шпагата.
В этом офисе у охраны было сразу несколько журналов. Один для прихода и ухода работников, второй предназначался для посетителей, и вот, оказывается, был еще и третий – в него записывались смены самих охранников. Острый глаз Киры разглядел в ящике, куда полез за своим журналом охранник, еще несколько тетрадей в разноцветных переплетах. Но до них дело не дошло, охранник ограничился лишь тетрадью.
– Ну вот! Все как я и думал! – воскликнул он. – Это была смена Николая Петровича.
– А как его нам найти?
– Можете позвонить ему. Или прямо сходите к нему домой.
– Вы знаете, где он живет? – обрадовались подруги.
– Так чего же не знать? Мы с ним соседи. Друг напротив друга живем. Пишите мой адрес, а его дверь напротив моей будет.
Следуя указаниям охранника, подругам без труда удалось добраться до нужной им двери. Николай Петрович был старичком сухоньким, но еще крепким и жилистым. Все его высохшее тельце, казалось, состояло из одних лишь костей, суставов и сухожилий. А вот взгляд у него был какой-то странный. Оба глаза Николая Петровича слегка косили. Причем правый косил вправо, а левый косил влево. И в результате создавалось впечатление, что Николай Петрович готов смотреть куда угодно, но лишь бы не на своего собеседника.
– Помню я эту дамочку, – кивнул он головой. – Я уже собирался список в журнале посетителей подчеркивать и на следующий день шапку готовить, а тут она пожаловала. Здрасте-пожалуйста, центр наш до девяти, а она уж в начале десятого приперлась. Я ее даже впускать не хотел, но она сказала, что по записи идет к Евдокимову… Скандалить начала, мол, пустите, дело жизни и смерти. Болтала, как все бабы!
Последнюю фразу сторож произнес с явной укоризной. Кира поспешила заступиться за тетю Лали.
– Зачем вы так? Может, у женщины какое-то несчастье произошло.