С кольцом придется подождать.
Агнес закрыла сундук, спешно вернулась на свое место и легла рядом с Агатой, едва открывшей глаза. Замок снова защелкнулся на лодыжке.
— Но… — удивленно начала Агата.
Однако Агнес зажала ей рот ладонью.
— Тсс!
Она успела как раз вовремя. Самуэль уже с шумом перебирался через скамьи. Убедившись, что пленницы на месте, он облегченно вздохнул.
— А я уж думал, это вы, милочки, слиняли, — проворчал он. — Что за шум, черт бы его драл?
Первому горну уже вторило множество других. К ним мешались топот копыт, барабанная дробь и отдаленные песни ландскнехтов. Барнабас встал на пристани и смотрел на мост, по которому из Страсбурга в сторону Келя двигалась колонна солдат, до того длинная, что конца ей не было видно.
— Проклятье, что забыли здесь ландскнехты посреди ночи? — злобно ворчал барышник. — Можно ведь порядочным горожанам поспать в тишине?
Тем временем первые солдаты сходили с моста. От пристани, где ночевали путники, их отделяли всего несколько шагов. Барнабас поднял руку и окликнул ближайшего из ландскнехтов.
— Эй! Куда это вы собрались в такой-то час?
Отбивая на барабане мрачную монотонную дробь, солдат окинул Барнабаса скучающим взором.
— Идем на север. Крестьяне стоят под Шпейером, и даже епископ в штаны наложил, — ответил он наконец. — Неужто не слышал? Вся Швабия, Франкония и Курпфальц охвачены восстаниями. Безмозглое холопьё хуже холеры… Ничего, скоро мы их вздуем как следует.
Агнес навострила уши. Если Шпейер пал, то и до Анвайлера недалеко… Может, крестьяне уже и Трифельс захватили?
— Воистину, дело ваше правое, — Барнабас усердно закивал, переминаясь с ноги на ногу; Агнес буквально видела, как он соображает. — А… скажите, как обстоят дела в Шварцвальде? Там тоже война? Мы-то хотели спуститься по Кинцигу и оттуда…
Ландскнехт зычно рассмеялся.
— Не лучшее ты выбрал время для путешествия, ох не лучшее. Я разве не говорил? В стране разруха, деревни сожжены. Только дурак отправится сейчас в дорогу. Там вас только смерть ждет.
В это мгновение подал голос один из попугаев:
— Папа жрет как жаба, Папа жрет как жаба!
Второй тут же подхватил:
— Слава кайзеру, слава кайзеру!
Солдат насторожился и с недоверием взглянул на Барнабаса.
— Что это, черт возьми, такое?
— А всего-то говорящая птица, — Барнабас заставил себя улыбнуться. — Мы бродячие артисты. У меня еще есть обезьяна и…
— Артисты с обезьяной? — Ландскнехт восторженно оглянулся на своих товарищей, которые уже собирались двигаться дальше. — Эй, слыхали? Такие нам в обозе не помешают, верно? После резни солдатам всегда хочется развеяться. А у вас и девки, как я вижу, имеются… И вполне себе пригожие!
Солдат похотливо взглянул на Агнес. Та все сидела у борта и оттуда наблюдала за разговором. Барнабас между тем размышлял.
— Благодарю! — крикнул он наконец ландскнехту. — Я хорошенько обдумаю твое предложение.
— Обдумай. И учти вот еще что: там, где мы, всегда есть чем поживиться. Женщины, вино, золото… Мы выпытываем у крестьян, где они прячут деньги, а потом вешаем на ближайшем суку!
Ландскнехт со смехом ударил в барабан и примкнул к колонне, которая, точно армия муравьев, все тянулась по мосту. Барнабас еще долго стоял на пристани. Потом развернулся к своим людям и пленницам, подкрутил черную бороду и властным тоном произнес:
— Вы слышали, что он сказал. В Шварцвальде слишком опасно.