Интересно, знает ли граф, что пригрел на груди завзятую коммунистку?
— А Берта? — не удержался он.
— А уж фроляйн Берта так и вовсе самая чуднАя из всей семейки.
— В каком смысле?
— Как вам объяснить, — замялась горничная. — Чокнутая она.
— Сумасшедшая?
— Нет, не настолько. Странная просто.
— А как это проявлялось? Она что-нибудь такое делала — ну там кричала невпопад, бегала по улице без од…ээ… что-нибудь эдакое? — спросил Уолтер. Хотя поиски Берты отошли на задний план, он по-прежнему не терял надежду когда-нибудь ее найти.
— Она все больше молчком сидела. С его сиятельством и фроляйн почти не общалась — только «да» или "нет," если что-то спросят.
— Наверное, кичилась богатством.
— Вот и фроляйн так думает… А я… даже не знаю. Зачем бы она тогда со мной разговаривала?
— Эвике, ты что, вела с Бертой задушевные беседы?! — воскликнул Уолтер. — И ничего не сообщила, когда я ее искал? Мне ведь нужна была любая информация!
— Эта ин-фор-ма-ция вряд ли бы вам пригодилась, — служанка произнесла по слогам мудреное слово и положила его в копилку, чтобы козырнуть им при случае, правда, в адаптированном варианте.
— И все таки, о чем вы говорили?
— Да так, ни о чем особенном, — отнекивалась Эвике, но ее уши почему-то запунцовели. — Она расспрашивала, как мы живем, не нужно ли нам чего… ну и я…
— И ты..? — брови Уолтера взлетели вверх.
— Если вы кому-то расскажите, я вас во сне придушу, — задушевным тоном сообщила девушка. — Кроме того, все мало-мальски ценное у нас давно уже заложено. Оставшиеся вещи ни один ломбард не примет, настолько все старое. Что мне оставалось делать?
— Да я тебя ни в чем не виню.
— Вам-то в чем меня обвинять? — отмахнулась горничная. — Но если его сиятельство узнает… ох что тогда будет!
— Что? — шепотом спросил Уолтер. Должно быть, граф только на людях милый, а сам вовсю третирует бедняжку.
— Он расстроится, — последовал антикульминационный ответ.
— Только-то?
— Как вы можете такое говорить! Ему нельзя волноваться, в его-то годы. И фроляйн Гизела на меня обидится, что мы шушукались за ее спиной.
— И это все?
— Это все, что я могу вам рассказать. Я поклялась ей не говорить об остальном. Просто поверьте мне на слово — она не такая, как прочие барышни. Не от мира сего.
Особенно в теперешнем ее состоянии, подумалось Уолтеру.
— Знаете, сударь, а я ведь понимаю почему она сбежала, — задумчиво продолжила девушка. — Фроляйн Гизела думает, что она хотела Бал сорвать и это чистая правда. С ее стороны, конечно, свинство нас всех так подвести, но я не представляю, как бы она выдержала. Тут никаких сил не хватит. Не знаю, есть ли у вампиров сердце, но если у нее хоть что-то осталось, оно б разбилось на той свадьбе.
— Подожди, Эвике. Какую их двух свадеб ты имеешь в виду?
— Обе.
Даже если Эвике и была марксисткой, от дармовой рабочей силы она не отказывалась, поэтому сразу же угнала Уолтера разбрасывать мох по ванной. Так обитатели замка трудились до заката, пока не настала пора закладывать карету. Уолтер вскочил на козлы, а девушки забрались внутрь, придерживая двери каждая со своей стороны, чтоб те не хлопали на ухабах.
До особняка Штайнбергов друзья добрались без приключений. Правда, за каретой пол-дороги бежали волки, требую пошлину за проезд по их лесу.