— После развода вы общались со своей дочерью? — спрашивает репортер.
— Да, — лжет Лизбет.
— Если бы могли поговорить с Эбигейл Мейсон, невестой Джейка, что бы вы сказали?
Она снова щупает сережку и смотрит прямо в камеру.
— Случившееся разбило мне сердце. Но пусть эта женщина знает, что я ее прощаю.
— Учитывая обстоятельства — хотели бы, чтобы Эмма находилась на вашем попечении?
— Конечно, но разве можно такое предугадать?.. Что случилось, то случилось. Теперь остается принять все как есть и просто найти моего ребенка.
В поведении Лизбет перед камерами не видно ни отчаяния, ни безысходности. Каждое слово, каждый жест обдуманы заранее.
— Если Эмму найдут, потребуете прав опеки? — спрашивает другой репортер.
— Не исключено. В конце концов, я ее мать. У нас с Джейком в прошлом были разногласия, но теперь мы должны обо всем этом забыть и найти нашу девочку.
«Нашу девочку»? Накатывает волна гнева. И не подозревала, что у меня столь сильно развито чувство собственности.
Звоню Джейку на мобильник, но он не отвечает. Сквозь толпу продираюсь на Юнион-сквер, такая сердитая, что с трудом удается сосредоточиться на самых простых вещах.
Снова пытаюсь связаться с Болфауром и звоню в штаб. Отвечает Брайан. На заднем фоне работает телевизор, раздаются звонки, слышны голоса.
— Ты видел пресс-конференцию? — спрашиваю, когда Джейк берет трубку.
— Да. Я в шоке.
— Как думаешь, чего она хочет?
— Трудно сказать… Вечером Шербурн с ней побеседует. Лизбет согласилась пройти обследование на детекторе лжи. Все еще не теряю надежды…
— Знаю.
Все это время он питал слабую надежду на то, что Эмма может находиться у матери, и, пожалуй, правильно было не сбрасывать миссис Далтон со счетов. В этом случае для девочки оставались все шансы на жизнь и относительную безопасность. Но окажись Лизбет причастна к похищению, она, разумеется, не стала бы выступать перед камерами.
Это открытие — очередное поражение. Еще один тупик. Еще одна несбывшаяся надежда. Окружность поиска снова расширяется.
— Сейчас приду, подождешь?
— Некогда. Я еду на радио. Встретимся у меня.
Связь обрывается. В последнее время почти все наши беседы таковы. Просто не успеваем поговорить.
Приезжаю к Джейку в семь часов и поначалу не обращаю внимания на красную машину, стоящую на подъездной дорожке. Дергаю входную дверь, она оказывается заперта, и какое-то предчувствие мешает мне воспользоваться своим ключом. Поэтому стучу. Тишина. Звоню. Джейк открывает, и я понимаю — что-то не так. Он не целует меня в губы, как обычно. Что бы ни случилось — легкий поцелуй при встрече оставался его неизменной привычкой, на которую всегда можно было рассчитывать.
— Ты не один?
Кивает и отходит в сторону, давая пройти.
— Здесь Лизбет.
Не успеваю приготовиться и скрыть изумление. Звезда телеэкрана сидит на кушетке в гостиной и держит на коленях чашку кофе.
— Привет. — Она улыбается.
— Я Эбби.
— О, — оглядывает меня с головы до ног, — невеста.
Очень хочется спросить, как у нее хватило смелости прийти сюда и рассесться на кушетке, словно все в порядке вещей и не было этих трех лет. Но вместо этого говорю:
— Видела тебя по телевизору.
— Правда? Я жутко нервничала. Всегда теряюсь перед камерой.
Джейк указывает на кресло у окна:
— Садись.
Как будто Эбби Мейсон — забежавшая на минуту соседка.
— Кофе?
— Да.