Потом мы придумаем способ, как по одному нашему свистку вывести кучу людей на улицы. Как создать действующую толпу наиболее активной социальной группы, вероятнее всего – молодёжи, чтобы для начала безобидно покуражиться, например. Ну, а как придёт время, – сами понимаете. Все эти сложные и целенаправленные действия направлены только на одно: создать толпу на улице там и тогда, где и когда это нам необходимо. Быстро и массово.
– И что же дальше, сэр? Если люди придут для одного, как их заставить делать то, что нужно нам? А нам ведь нужно, в итоге, только одно: ослабить или свергнуть существующую власть, раздробить государства на всё более и более мелкие куски. И стравить их между собой. Мы же не можем их открыто к этому призывать.
– Всё верно! Мы и не будем их к этому призывать. Мы лишь подогреем толпу и подкинем ей нужный нам лозунг. Ведь толпа – это уже совершенно иное. Это уже не человек, не люди. Это некое новое образование, действующее исключительно по свойственной для толпы стандартной схеме…
– Харэ дрыхнуть, Тимоша! – в комнату ввалился Майер. От него веяло уличным холодом и запахом пороха. – Повезло же тебе! Лежишь тут, прохлаждаешься!
Что ж, здесь травмы и болезни подчас воспринимались как «дар божий», дающий право на незаслуженный отдых!
2.22 (89.01.20) Спуск по простыням
Январь 1989 г. Ружомберок
Общага.
В это время 20 января 1989 года состоялась инаугурация 41-го президента США в лице Джорджа Буша, через два дня США представляют СССР проект договора об обороне с элементами космического базирования, а на следующий день 21 января в Таджикистане погибают 274 человека вследствие сильного землетрясения.
После падения нога у Владислава раздулась так, что не влезала в сапог. Были повреждены связки. В санчасти его освободили от службы. И позволили находиться на «домашнем режиме» без госпитализации. В этот день он так же лежал в общаге, наслаждаясь отдыхом и маясь от безделья… Раздался нерешительный стук в дверь. Тимофеев, оперевшись на костыль, доковылял, открыл дверь. Кто бы мог там быть? Комендант общаги? Ротный? Сосед по комнате? На пороге стояла Здена. Она улыбалась. Влад, переполненный радостью с одной стороны, и конфузом за свой мятый вид – с другой, отпрянул. Он не знал, что ему делать. Гримаса перекосила его лицо то ли радостью, то ли смущением и растерянностью. Он совсем не ожидал её увидеть. Владислав выглянул в коридор, проверяя, нет ли там свидетелей этого визита «иностранной подданной». Но коридор был пуст. По его телу пробежала необъяснимая дрожь возбуждённого волнения.
– Тебя никто не видел? – как-то испуганно спросил Влад.
– Не боися, трусишка зайка сэренький! – Здена с укоризной посмотрела на него и приблизилась так, что ему ничего не оставалось, как только обнять её, несмотря на некоторый свой конфуз. Он страстно прижал её к себе.
– Здена.., Зденочка,..– он непрерывно долго целовал её, согревая её холодное с улицы лицо, губы, не в силах оторваться. Куртка Здены валялась небрежно на стуле. Его руки непроизвольно скользнули ей под кофточку…
– Что? Что? Что ты робишь? Настырный хулиган! – кокетливо отстранилась она. Он на миг выпустил её, но страсть так сильно овладела ими обоими, что ничто не могло её унять…
Они лежали обнявшись. Он теребил её локоны. Она задумчиво водила пальцем по редким, едва пробивающимся волоскам на его юношеской груди…
– Я взяла отгул и решила приехать к тебе. Не было сил больше ждать. Не ожидала тебя увидеть в таком.., как это сказать.., – Здена напрягла лоб, ища подходящее слово…
– В таком убогом положении, ты хотела сказать?
– Ну, в покалеченном, скорее, а что это с твоей ногой?
– Так, чепуха! Только я вот такой теперь, почти калека!
– Калека! До свадьбы заживёт?
– Конечно, если эта свадьба будет с тобой!
Оба рассмеялись… Тут раздался стук в дверь.
– Владик. Имей совесть! Открывай дверь, – на пороге стояли пришедшие, видимо, на обеденный перерыв товарищи по комнате – Майер и Бабаев.
– А ты тут зря время не теряешь! Маладе-ец! – Бабаев похлопал товарища по плечу. – Боец – комендант общаги говорит, что ты тут не один! – Он словно пёс понюхал воздух, стоя в дверном проёме.
– Давай, Владик, поспешай. Сейчас здесь будет комполка. Делают общий шмон по общаге. Застукают – тебе хана! Да и нам достанется! – добавил абсолютно серьезно Александр.
– Зденочка! Давай! Бегом! – Влад, запустив товарищей только в прихожую, поскакал на одной ноге в комнату, хватая по пути всю разбросанную одежду Здены.
– Что случилось? – смотрела та на него испуганными глазами, ничего не понимая.
– Сюда идёт комполка!
– Зачем идёт?
– А чёрт его знает! Шмон решил навести!
– А что такое «шмон»?
– Шмон – это трындец!
– Трындец? Что это такое?
– Трындец – это полный атас!
– Атас?
– А-а-а! Потом объясню! Нет времени!
– А мы разве что-то преступное сделали? Почему мы прячемся? – недоумевала Здена, торопливо одеваясь, косясь в сторону прихожей, откуда доносились голоса его товарищей.
– Преступное! Ну, ка-а-ак тебе это объяснить!.. – завыл юноша. – Пойми. Если тебя здесь увидят, мне крышка.
– Всетко ясне. Руске дураки! – зло произнесла девушка. – Дай сюда, – она почти вырвала из его рук всю свою одежду.
– Пусть она одна идёт, без тебя, – советовал Бабаев из коридора, – напорешься на кого-нибудь чего доброго.
– Я не могу её вот так, как какую-нибудь, – он не нашёл подходящего слова и добавил, – и вообще, любить – не преступление.
– Эге! – друзья переглянулись. – Да, диагноз на лицо!
– Плохи наши дела!
– Стойте здесь, я выгляну, посмотрю, всё ли чисто, – выпалил Майер и побежал по коридору. Друзья были полны решимости заслонить обезумевшего друга.
– Уже полно народа внизу, полкач приближается!
– Слишком поздно!
– Давай в окно!
– Нет. Это опасно! Она не сможет! – сказал Тимофеев.
– Не бойся. Я смóгу, – решительно заявила Здена и повторила ему мягко, но решительно на ухо, – смóгу!
Они захлопнули дверь и принялись дружно вязать простыни. Второй этаж как-никак.
Бабаев кинулся на улицу для страховки снизу. Здена зажмурила глаза. Сверху её крепко держал хромой Тимофеев. Его удерживал, обхватив за пояс, Майер. Снизу, вытянув руки к ней, уже стоял Бабаев. Она вцепилась в раскачивающуюся верёвку из скрученных простыней, цепляясь за узлы, спустилась метр, другой, зажмурившись, медленно вниз и тут же оказалась в руках Бабаева…
– Зденка! Напиши мне «до востребования»! Я буду ходить на почту! Буду ждать!..
***
– Что тут у вас за богадельня? – багровое лицо командира полка подполковника Гребенщикова было перекошено полоской рта, напоминавшей сабельный шрам, рассекший его лицо как-то по диагонали: один угол приподнят, другой – опущен. Жёсткие узкие полоски угнетённых губ сухо шевелились. Он говорил медленно. Так же медленно поворачивался. Свита вокруг явно заискивала перед начальником, спеша предугадать ход его мысли и оправдать его ожидания.
– Чь-чь-чь-я это пустая бутылка из-под водки? – майор Володькин из строевой части надул щёки, шевеля огромными рыжими усищами под одобрительным прищуром командира.
Строй молодых офицеров, выстроенных в коридоре общаги напротив своих комнат, молчал.
– Кто-о живёт в этой к-комнате? – комполка обратился к майору и ткнул пальцем в первую же дверь, попавшую ему под руку. (Что ж, где слабо, там и рвётся!)
Не дожидаясь ответа майора, держащего список всех офицеров, проживающих в общежитии, лейтенанты сделали шаг вперёд:
– Лейтенант Майер.
– Лейтенант Тимофеев.
Комполка приблизился. Казалось, собираясь проглотить их как маринованных килек.
– Кто с вами ещё живёт?
– Прапорщик Бабаев.
– А где он? – прошевелил усами майор Володькин.
– Я здесь – в эту минуту в коридоре нарисовался Бабаев, – разрешите встать в строй!?
– Бегом! Прапорщик!
– Тимофеев! Почему в гражданке? За водкой бегал? – майор устрашающе шипел.
– Никак нет! – Тимофеев стоял как цапля на одной ноге.