– Вы никаких странностей у него не заметили? – уточнил Брайант.
– Он был жирным и мог бы мыться почаще, – покачал головой Бретт, – а так – ничего особенного.
Да уж, совсем не типичный педофил, подумала Ким, зная, что таковых не существует в природе. Если б только их можно было определять по размеру головы или по расстоянию между глазами – когда-то считалось, что по этим приметам можно определить преступника, – тогда ей понадобились бы всего лишь линейка и записная книжка, и все педофилы оказались бы за решеткой.
– А у него были здесь друзья? – спросила Стоун.
– Нет. Я сам потерял нескольких из-за того, что взял его!
– Почему? – поинтересовалась инспектор.
– Да все из-за этой госпрограммы, – раздраженно ответил Бретт.
– А я подумал, что вам навязало его правительство, – нахмурился Брайант.
– Да я сам, можно сказать, предложил это правительству, после того как поговорил с ним в этом чертовом книжном клубе!
Брайант бросил взгляд на Ким, но она на это никак не среагировала.
– Ну что ж, Бретт, благодарю за беседу.
Инспектор кивнула в направлении менеджера и прошла назад к двери. Сев в машину, она забарабанила пальцами по рулю.
– Время, выброшенное псу под хвост, – проворчал сержант.
– Ты так думаешь?
– Он же ничего не рассказал.
– Ответ неверный, Брайант, – задумчиво произнесла Стоун. – Думаю, что нам придется поближе познакомиться с этим книжным клубом.
Он хотел просто посмотреть краем глаза, увидеть Лизу и Амелию и получить какой-то сигнал, какое-то свидетельство того, что они страдают, прежде чем делать окончательные выводы. Но, стоя здесь и сейчас, он понял, что не сможет уйти. Что этот Адам воображает о себе? Это его семья и его брат не имеет права забирать ее у него! Все, что он любит, находится в этом доме, и он не собирается расставаться с этим без борьбы. Он обязан сделать это ради Лизы. Алекс абсолютно права.
Барри постучал в дверь, слегка раздраженный тем, что ему приходится спрашивать разрешения войти в свой собственный дом, но это скоро закончится.
Дверь распахнулась, и лицо, которое снилось ему целых четыре года, в ужасе уставилось на него.
Мгновение оба они молчали.
– Барри, ты что здесь делаешь? Ты же знаешь…
– Я вернулся домой, Лиза, – ответил он, проходя в дом мимо нее.
Он прошел в общую комнату, не оставив Лизе никакого шанса. Она закрыла дверь и прошла вслед за ним.
Барри был уверен, что дом должен быть таким же, как и раньше, с той лишь разницей, что теперь вместо него в доме находится Адам; но теперь он увидел, что ошибся. В комнате было меньше мебели, а угловая софа, за которую они выплачивали три года, исчезла. Вдоль стен стояли диваны на три и на два места. А перед телевизором, на главном месте, на его месте, была пустота, ожидающая инвалидное кресло.
Барри мысленно согласился, что Лиза была вынуждена сделать вре́менные перестановки, чтобы разместить Адама, но все это ненадолго. Все можно вернуть на свои места и сделать, как было раньше! Скоро у него будет работа, и они смогут заново обставить дом.
Кирпичный камин с газовой горелкой был заменен на встроенный электрический экран, на котором плясал поддельный огонь.
И опять-таки все это можно будет изменить.
– Кто там пришел, дорогая? – раздался из кухни голос Адама.
Войдя на кухню, Барри отметил про себя, что мебель и столы на кухне были ниже стандартных, но его внимание сразу же отвлекла шапка светлых вьющихся волос его дочери. У него перехватило дыхание. Она была еще красивее, чем он ее помнил.