Инспектор промолчала.
– Могу я прояснить свою позицию или вас это дело уже совсем не волнует?
Женщина пожала плечами и продолжила смотреть прямо перед собой. Тот факт, что инспектор все еще сидела рядом с ней, а не в своей машине, доказывал, что у нее все еще был какой-то интерес. Ведь была же у нее какая-то причина сидеть здесь…
– Дело в том, что люди, занимающиеся психическим здоровьем, смотрят на людей с поврежденной психикой несколько иначе, чем простые обыватели. Возьмите саму себя: вы уверены, что такие люди, как Руфь, могут пройти курс лечения и вернуться к полностью нормальной жизни в течение какого-то четко определенного периода времени? Например: лечение жертвы изнасилования – четыре месяца, пациента с биполярным синдромом – десять месяцев, жертвы сексуальных домогательств – два года и так далее. Но все это не так просто.
Доктор Торн внимательно следила за реакциями на упомянутые ею триггеры, но ничего не заметила. Значит, травма была в чем-то другом.
– А я, как психиатр, принимаю на веру то, что люди могут быть сломаны. Например, потеря близкого с точки зрения психолога может серьезно повлиять на психику человека, хотя, может быть, и на короткий период, – тут она перевела взгляд на могилу старины Артура и сглотнула. – Вот мы, психиатры, и стараемся вернуться в прошлое, чтобы восстановить человека, но, к сожалению, полностью это сделать удается крайне редко!
– А кто там похоронен? – спросила детектив без всяких колебаний и без извинений за прямоту заданного вопроса.
– Вы видели фото на моем письменном столе. – Алекс глубоко вздохнула. – Моя семья три года назад погибла в автомобильной катастрофе… – На последних словах голос психолога сломался. И она почувствовала, что поведение женщины изменилось. Подняв голову, доктор Торн стала смотреть прямо перед собой.
– Горе иногда творит с нами странные вещи.
Ей показалось, что она заметила какую-то реакцию со стороны Ким, и решила продолжить. Любая такая реакция только разжигала ее аппетит, а в карманах у нее было достаточно шоколадок, начиненных душещипательными историями!
– Мне кажется, что ни один человек не может до конца смириться со своей потерей.
Со стороны инспектора не последовало никакой реакции, но Алекс тем не менее решила продолжить.
– Будучи ребенком, я потеряла сестру.
А-а-а, ну вот, наконец-то… Наконец-то она что-то нащупала!
– Мы с ней были очень близки, чуть ли не лучшие подруги. Разница в возрасте была всего два года.
Отсутствие какой-либо реакции или поддержки выводило Алекс из себя, и она решила, что у нее с Ким должно появиться что-то общее.
– После того как она утонула, мой сон резко изменился. Я стала спать не больше трех-четырех часов в сутки. Меня проверяли, обследовали, изучали и мониторили. В конце концов моему заболеванию нашли название, но так и не смогли подобрать лечение.
По правде говоря, доктор Торн крепко спала не менее семи часов в сутки, но наблюдения за домом Кимберли показали, что у той действительно были проблемы со сном.
– Простите, я что-то слишком разболталась… Уверена, что вы хотите поскорее вернуться к семье.
Женщина пожала плечами. Она все еще молчала, но по-прежнему оставалась сидеть на скамейке.
Алекс печально рассмеялась и нервно закрутила пальцами пояс своей куртки.
– Иногда даже психиатрам нужен кто-то, с кем они могли бы поговорить. Потери меняют всех нас. Но я научилась с пользой использовать время, когда не могу уснуть. Пишу заметки, веду исследования, сижу в Интернете, но иногда мне кажется, что ночь никогда не кончится.
Легкий кивок. Любая реакция, даже самая незаметная, сообщала ей все новую и новую информацию.