Мазур огляделся. Улочка, застроенная теми самыми
старомодными домами с вовсе уж бесполезными в здешнем климате
каминными трубами, выглядела, в общем, благопристойно и вовсе не
производила впечатления окраинных трущоб, рассадника порока.
Довольно близко к центру города, вон чинно шагает пожилая мулатка
с внучонком, а там полицейский прохаживается... Впрочем, это
ничего еще не значит. "Сириус" тоже выглядит вполне мирным и
респектабельным кораблем, а спуститесь в каптерку и нажмите нужные
кнопки на кодовом замке - в другой мир попадете...
- Ну? - с любопытством спросила Мадлен. - Не передумали?
- Считайте, что я гордо выпятил челюсть, а глаза у меня
отливают стальным блеском, - сказал Мазур. Поправил галстук и
украдкой отстегнул с лацкана комсомольский значок, дабы не
подвергать компрометации моральный облик строителя коммунизма.
Среди публики могли оказаться люди, разбирающиеся в таких значках,
в том числе и падкие на сенсацию буржуазные репортеры.
- В таком случае возьмите меня под руку и...
- И постарайтесь не выглядеть деревенщиной, - закончил за нее
Мазур. - Постараюсь, мадам...
- Мадемуазель, точности ради...
Они вошли в вестибюль, напомнивший Мазуру какой-то фильм, где
действие происходило в старинном английском клубе. Именно так
здесь все и выглядело - позолота, темно-вишневые портьеры,
старинная мебель. Ничего удивительного, наверняка осталось в
неприкосновенности после ухода отсюда детей туманного Альбиона - в
отличие от пары-тройки других мест, независимость островам
досталась мирно, без особой стрельбы и беспорядков. Это уж потом,
как по волшебству, вынырнули сепаратисты, начались ночные взрывы и
пальба...
Пожилой седовласый ахатинец в строгом смокинге с красной
бабочкой, вынырнув из-за портьеры, словно привидение, что-то
спросил у Мадлен по-французски, выслушал короткий ответ и, вежливо
кивая, согнулся в полупоклоне, захватил край тяжелой бархатной
портьеры и отодвинул ее как раз настолько, чтобы мог пройти
человек. Пропустив Мадлен вперед, Мазур браво направился следом,
чувствуя себя заправским Джеймсом Бондом. Журналистка уверенно
направилась меж столиками в дальний левый угол.
Ничего такого уж жуткого и отмеченного жирной печатью порока
Мазур в немаленьком зале не узрел. Разговаривали сидящие, конечно,
не шепотом, и табачный дым едва успевали размешивать
многолопастные вентиляторы, но все же чуть ли не каждый
провинциальный советский ресторан выглядел по сравнению с этим
залом едва ли не шалманом.
"Так, - подумал Мазур. - Интересно. Что, чисто случайно здесь
оказался свободный столик, к которому она так уверенно прошла? Их,
свободных, почти что и нету... Жаль, с французским обстоит
предельно хреново, ни слова не понял из их реплик".
Официант, возникший над плечом бесшумной тенью, вмиг
расставил на столе бутылку вина, бокалы и тарелочки с какой-то
местной кулинарной экзотикой. В полсекунды выдернул пробку с
помощью огромного никелированного приспособления, смахивающего на
пыточный инструмент. Вежливо бормотнул что-то и растаял, как не
было.
"Порядок, - сказал себе Мазур. - Она себе наливает из той же
бутылки, первая пригубила, так что с этой стороны можно
неприятностей не ждать..."
- Ну, и каковы впечатления? - с любопытством спросила Мадлен.
- Подождите, дайте набраться впечатлений, - сказал Мазур,
глядя на круглую сцену, выложенную матово-желтыми деревянными
плашками.