..
Главное, виновник небезобидной шутки так и останется
безнаказанным. Панкратов, моряк исключительно по названию и форме,
в сигнальных флагах не разбирается совершенно, как и в большинстве
других морских реалий. Много воды утечет, прежде чем этот портрет
окажется у него на стенке, да и потом еще не скоро отыщется кто-
то, умеющий читать флаги, - общается Панкратов, надо полагать, с
такими же береговыми крысами. Но рано или поздно кто-то понимающий
определит, что к чему, вот только Мазур к тому времени окажется
вне пределов панкратовской мстительности, это уж точно. Хорошая
месть, право, есть в ней что-то от коварной изощренности
Востока... Мазур был доволен собой.
На всякий случай следовало покинуть место Преступления. Он
перешел на шлюпочную палубу, встал у металлического планшира и,
бездумно улыбаясь, смотрел на море, искрившееся мириадами
солнечных зайчиков. "Сириус" уже шел к далекому острову Баэ, еще в
незапамятные времена прозванному Райским.
Как не впервые уже, старший лейтенант Кирилл Мазур испытал
приятно возбуждавшее чувство причастности к государственным
тайнам. Мало кто из адмиралов был в эту тайну посвящен, а вот
старший лейтенант Мазур знал все или почти все, потому что
оказался среди тех, без кого в данный момент не обойтись...
Двести с лишним лет назад, в семьсот семьдесят четвертом,
британский военный фрегат "Агамемнон", следуя из Индии в
метрополию, был застигнут штормом где-то в здешних местах, близ
Ахатинских островов (к тому времени уже лет тридцать как
отобранных англичанами у оплошавших французов), и, таково уж было
его невезение, пошел ко дну едва ли не со всем экипажем. Шлюпки с
оставшимися в живых то ли разбило на безлюдных атоллах, коих в
этих местах и сейчас множество, то ли потопило тем же ураганом.
Как бы там ни было, никто не спасся.
История, в общем, банальная для любого океана, но в том-то
все и дело, что "Агамемнон" вез из Индии захваченные там
огромадные ценности, заключавшиеся главным образом в золоте и
драгоценных камнях. И то, и другое, как известно, может без
всякого для себя ущерба пролежать на морском дне хоть тысячу лет,
нимало не утратив ценности, наоборот, лишь увеличив таковую. А
стоила вся эта музыка, как выразился Дракон вслед за Остапом
Бендером, миллиончиков тридцать долларов. По нынешним ценам.
Конечно, далее начинались многозначительные неясности и
умолчания. Мазуру, понятное дело, вовсе не полагалось знать иных
подробностей. Как вышло, что сведения о приблизительном месте
катастрофы и грузе попали не к потомкам адмирала Нельсона, а в
Главный штаб советского военно-морского флота, как вышло, что сами
англичане оказались не у дел, Мазур представления не имел, а
спрашивать, конечно же, не полагалось. Впрочем, по большому счету,
эти подробности и несущественны. Главное, как было им сказано на
инструктаже, ценности до сих пор покоятся где-то на дне, вероятнее
всего, в международных водах, а потому любой, кто постарается их
потихоньку извлечь, отнюдь не со всех точек зрения может считаться
злостно преступившим международное право. Победителей не судят, в
конце-то концов, - особенно если победитель проявит похвальную
скромность и не станет кричать о своих достижениях на всех
углах... И вообще, чем меньше вопросов, товарищи офицеры, тем
лучше. Не дети малые, не на портовом буксире службу несете,
малость повидали зарубежный мир, кое-что позвякивает на груди, так
что высоким доверием облечены не зря.