И это только вопрос времени, рано или поздно он догадается об этом, поднимется сюда и увидит, что я не сплю.
Может, стоит поднять шум, сбежать вниз по лестнице, потребовать ответа на вопрос, кто пробрался в мой дом, и спугнуть незваного гостя? Но затем я вспомнил два удара ножом, нанесенные отцу в живот. Может, ко мне пожаловал тот тип с близко посаженными глазками со стоянки в Аскоте, может, у него с собой нож с лезвием двадцати сантиметров в длину, который он, не задумываясь, пустит в ход, стоит ему меня увидеть?
И вот я тихо и осторожно потянулся к телефону, который стоял на тумбочке, с намерением позвонить в полицию. Решил, что все же лучше остаться в живых, даже если поздней предстоят неприятные объяснения на тему того, как это у меня в шкафу оказались тридцать тысяч фунтов наличными, принадлежащие кому-то другому. «Куда как лучше, — подумал я, — чем проливать из-за них кровь».
Поднял трубку, но гудка не было. Видно, мой гость уже позаботился об этом.
И, как всегда, я оставил мобильник в машине.
Итак, подумал я, каков же план «В»?
Никакого смысла лежать в постели и ждать, когда он поднимется и вонзит в меня нож, не было. Я был уверен: этот человек не уйдет, когда внизу, на кухне, ему ничего не удастся найти. Нет, никаких иллюзий на тему того, что, обыскав там все и не найдя, он не заявится и в спальню, у меня не было. И тогда мне конец.
Нет, сама смерть меня не слишком пугала. Но умирать я вовсе не собирался, по крайней мере до тех пор, пока Софи не станет лучше. И еще когда я знаю, что где-то в далекой Австралии у меня есть сестры. И уж особенно до того, пока я не выясню, что означает вся эта чертовщина. Мне всегда было страшно жаль солдат, погибших на войне, и не только потому, что они мертвы, но еще и потому, что так никогда не узнают, кто победил, не поймут, что не напрасно пожертвовали своими жизнями.
Наверное, мне просто хотелось умереть своей смертью и в свое время, независимо от чьей-то там злой воли.
Слабый желтоватый свет уличного фонаря просачивался сквозь шторы, и я огляделся по сторонам. Увы, но в моей спальне не было никакого оружия или предмета, хотя бы отчасти способного его заменить.
Я осторожно встал с постели, натянул трусы. Может, и не удастся защититься от убийцы, но как-то не хотелось, чтобы он застиг меня голым.
Наверное, стоит бросить деньги и все прочие предметы вниз с лестницы, пусть забирает и сваливает. Что угодно, лишь бы он не поднялся сюда с намерением покончить со мной.
Я тихо подошел к шкафу, но, не успев открыть дверцу, услышал, как скрипнула третья снизу ступенька лестницы. Я вот уже несколько лет собирался ее починить, просто лень было отдирать прибитый к ней ковер. Самому мне так опротивел этот скрип, что я взбегал наверх сразу через две ступеньки, минуя это место. Коврик там совсем износился, коварную ступеньку было хорошо видно.
Но мой незваный гость об этом не знал, не разглядел в темноте. Ступенька всегда скрипела, когда на нее наступали, а потом, стоило поднять ногу, снова издавала жалобный скрип.
Я так и застыл как вкопанный у шкафа, стоял и прислушивался. Затаил дыхание и почувствовал, как кровь стучит в ушах. Скрип был только один, видно, неизвестный остановился на полпути и прислушивался, так же настороженно, как и я.
Надо набрать воздуху.
Я решил дышать через нос. Он был немного заложен, и я всхрапнул, потом со свистом выпустил воздух. Потом еще раз и еще. И услышал, как ступенька скрипнула снова, мой ночной гость сошел с нее. «Наверное, поднимается наверх, а не спускается», — решил я. И еще раз всхрапнул. Пусть думает, что я сплю.
Шкаф стоял прямо за дверью в спальню.
Я всем телом вжался в стену и уставился на дверную ручку — медный рычажок с небольшим завитком на конце. Сердце билось так громко, что, казалось, его слышно на лестнице.
Ручка начала опускаться, вместе с ней и сердце мое ушло в пятки.