— По десятке на номер четыре в двух вариантах, — сказал следующий клиент, крупный мужчина в рубашке в бело-синюю полоску и красном галстуке.
Я взглянул на табло.
— Десять фунтов на номер четыре в двух вариантах при соотношении пятнадцать к одному, — сказал я Луке, и почти тотчас же появился билет.
«Ставка в десять фунтов не может кардинально изменить соотношение, — подумал я, — даже если этот четвертый номер — аутсайдер».
Дальше все шло своим чередом, с той только разницей, что мужчины в наушниках и с рациями двигались вдоль букмекерских рядов, где принимались ставки, и пристально следили за расценками.
Но у меня никто не пытался изменить соотношение ставок, и показания на нашем табло почти не изменились за пять минут до начала забега. Что, впрочем, не остановило парней в наушниках, они продолжали бегать и переговариваться друг с другом как напрямую, так и по рациям.
— Что это значит — занят? — прокричал один из них в рацию.
Ответа я не слышал, он поступил парню прямо в ухо.
— Вытащите ее оттуда! — крикнул он и обернулся к другим. — В телефонной будке застряла какая-то баба, звонит.
«Просто смешно все это».
Так, видно, считал и Ларри Портер. Он громко хохотал.
— Все, наладилось, — сказал Лука, и в этот же момент дверцы стойл распахнулись, и началась атака кавалерии.
— Вот так сюрприз, — пробормотал я.
Я наблюдал за скачками на одном из больших телевизионных экранов. Как это обычно бывает на Уокингеме, тридцать участников разделились на две группы, шли они близко к ограждениям по обе стороны дорожки — традиционный ночной кошмар комментатора.
Мечта любителей гандикапа не сбылась, к финишу лошади шли если не плотной кучей, но довольно близко друг к другу, причем у тех, кто бежал ближе к ограждению, было небольшое преимущество.
— Первым пришел номер четвертый, — объявил комментатор. — Вторым — одиннадцатый. Третьим — номер двадцать шесть. Четвертой стала лошадь под номером два.
Так, значит, Бёртон Бэнк под номером два финишировал четвертым. А ведь он был явным фаворитом, начальные ставки были пять к одному, так что некоторые из тех букмекеров, которые пользовались наушниками, должны были бы понизить это соотношение. В четверг на скачках на Золотой кубок примерно такая же история произошла с Брентом Крудом, который считался фаворитом, и тогда тоже отключился Интернет. И я подумал, что сегодня главным намерением ребят из крупных компаний было сбить соотношение расценок на фаворита. Но ничем хорошим это для них не кончилось.
Расценки на победителя вернулись к изначальным — пятнадцать к одному. В этом не было ничего подозрительного. Стартовая цена на победителя в забеге Уокингем обычно составляла двадцать к одному, даже выше.
— Ну и что сие означает? — спросил я Луку.
— Не знаю, — буркнул он. — Вроде бы ничего особенного.
— Нет, — кивнул я. — Но смотреть на все это было занятно.
— Откуда понабежали все эти громилы? — спросил он. — Должно быть, прятались где-то на трибунах.
— На мой взгляд, они перестарались, — заметил я.
— Должно быть, прошлый раз потеряли целую кучу денег.
— Да и на этот раз тоже не слишком преуспели, — с усмешкой сказал я. — И им это сильно не понравилось. — И я расхохотался.
— Ну и поделом им, — сказал Лука и, глядя на меня, тоже засмеялся.
«Да уж, действительно, поделом», — подумал я. «Киты» никогда не испытывали сострадания к независимым букмекерам, пытались задушить нас на корню, а потому особого сочувствия с нашей стороны ждать им не следовало.