До сих пор алкогольные психозы происходили в гораздо более мягкой форме: я мог слышать голоса, но не видеть людей. Я мог видеть какое-то смутное колебание пространства, даже больших тонконогих пауков в полированном бортике кровати… Но такое происходило впервые. Если еще и учесть, что я месяца два не напивался, не входил в запой…
Больше всего меня злило то, что я не мог понять, где граница галлюцинации? Пришла ко мне Вика или нет? Допустим, она все же здесь и говорит со мной, но слова, что я слышу, не что иное, как голоса. Я принял единственно верное решение. Встал, прошел в коридор, распахнул входную дверь. Сказал:
– Уходи сейчас же!
Вика вдавила голову в плечи. Не важно, что она на самом деле говорила, но вот что я услышал:
– Конечно же, я уйду. Только сначала закончу мысль.
Ну, да, мою собственную мысль:
– И уже теперь не имеет значения, какой ты был хороший человек, сам для себя, ибо для других ты плохой, очень плохой человек.
Она ушла, я запер за нею дверь и стал в волнении расхаживать по своему логову. Поскольку на улицу я не выхожу, а бродить все же люблю, то мои прогулки осуществляются тут и только тут.
У меня двухкомнатная квартира, которую я купил здесь, на улице Милашенкова, в четырнадцатиэтажной башне постройки восьмидесятых. Недорогой вариант, имея в виду последний этаж. Комнату с застекленной лоджией, выходящей на север, я называю кабинетом, да и использую как кабинет. Дальше коридор и комната поменьше – спальня. Направо – выход из квартиры прочь, налево – поворот на кухню через маленький коридорчик, где по правой стене три двери: в кладовку, ванную и туалет. Затем, собственно, кухня, она же столовая, здесь небольшой балкон, выходящий, как и окно спальни, на восток. От лоджии до кухонного балкона – пятнадцать шагов без захода в спальню и двадцать пять – с заходом. Летом балкон открыт, окна на лоджии – тоже. Глотнув свежего воздуха на лоджии, я иду через все свое жилище, заходя или нет в спальню, до кухонного балкона, где также глотаю воздух. Два раза туда и обратно, коль с заходом – вот уже и сто шагов. Если кто-то в соседней башне, что расположена с угла моей, смотрит в окно, то может наблюдать странное зрелище: некая нелепая фигура, круглая, как теннисный мячик, поочередно возникает то на лоджии, то на балконе, по-рыбьи раскрывая рот.
Все это я написал для того лишь, чтобы отвлечься… Тело. Человек-тело. Если Вика и вправду существует, но только как тело, управляемое со стороны, именно мной? Тогда понятно, кто и как вкладывает слова в ее уста.
3
Позже пришла Ленка. Я ничего не рассказал ей о происшествии, но она почувствовала… Моя женщина была далека от мысли, что со мной произошло что-то в реальности, например, что девушка, которую, как мне только сегодня стало ясно, я тайно любил уже полгода, заявилась ко мне в дом собственной персоной.
Ноутбук я спрятал, посуду помыл. Ленка, как никто другой, понимала, что реальностью для меня являются не случаи жизни, а лишь процесс моего мышления. Именно то, что происходит внутри – и есть реальность, именно это я и считаю истинными событиями.
Представим себе такой условный день. Утро. За чашкой кофе, первой сигаретой приходит неожиданное решение в один из текстов, что я сейчас пишу, некий головокружительный поворот. Это первое событие дня. Выношу вчерашний мусор в подъезд, там какие-то ублюдки лакают похмельное пиво, мне ломают ребро, по дороге в «скорой помощи», из окна я вижу перспективу улицы в утреннем свете, стараюсь запомнить час, чтобы придти как-нибудь сюда, когда буду, наконец, выходить, сфотографировать чудесный городской пейзаж. Это второе событие дня. В больнице (что уж просто совсем фантазия) в меня влюбляется медсестра, затаскивает меня в перевязочную, осторожно стягивает с меня брюки. Рыдает, падает к моим ногам. Тут я придумываю какое-нибудь слово, неологизм, например имя в стиле Зощенко – Эмма Минетовна. Записываю его на клочке бумаги. Это третье событие. Ближе к ночи, когда умирает в судорогах сосед по койке, снова приходит в прозу какая-то фраза. Что есть четвертое… Ночью Америка объявляет войну России, да и вообще – Земля на рассвете сталкивается с кометой и все эти динозавры снова гибнут… Мне в голову ничего не лезет. Нет никаких событий. Но ничего. Четыре события за день – этого уже достаточно.
Ленка решила заняться уборкой, я вспомнил о ноутбуке, который задвинул под кровать, и увлек мою домработницу в постель.
– А как же пылесос? – сонно спросила она примерно через час.
– Ну его в манду, – произнес я фразу, которую сказал герой одного из моих романов.
Среди ночи, выйдя в интернет, я словил письмо.
Вы, наверное сердитесь на меня, – писала она. – Представляю, что Вам после моего визита померещилось. Это я только потом поняла – ведь хорошие мысли приходят на лестнице. Уверена, что Вы приняли меня за галлюцинацию. Иначе – откуда эта девушка, эта наркоманка знает слова из Ваших собственных книг?
Объяснюсь.
Много лет назад, еще в Обояни, будучи маленькой девочкой, я случайно наткнулась на Ваш сайт в нете и прочитала одно Ваше произведение. Это был «Остров с тобой». До этого момента я, вообще, почти ничего не читала, по литературе имела твердую тройку. Я стала читать еще и еще, уже других писателей, классиков и современных, но иногда опять возвращалась на Вашу страницу и читала Ваши произведения.
Вы каким-то образом стали для меня первым. Это трудно объяснить. Как первая любовь, что ли?
Одним, словом, я и читать-то стала именно из-за Вас.
Что еще тут говорить? Я любила Вас. Я просто Вас любила как писателя, и мне казалось, что я люблю Вас как человека и мужчину. Ваше лицо на фотках в нете и в одной старой книжке, что я нашла в библиотеке, показалось мне очень привлекательным.
Это было давным-давно. Потом со мной произошло самое худшее. Я встретила парня, он посадил меня на иглу. Я забыла о Вас. Мне не хочется вспоминать, что было со мной в те времена.
И вот, в самый разгар этой новой жизни, Ваши молниеносные руки подхватили меня, я почувствовала Ваши электрические, словно угри, руки… Не думаю, что это было случайностью, что я тогда очутилась у Вашей двери. Ноги сами привели меня к Вам. В самом бессознательном состоянии.
Эта встреча, полгода назад, изменила мою жизнь. Я прошла курс реабилитации и порвала со всеми своими друзьями. Я совсем одна теперь, живу на съемной квартире, почти не выхожу на улицу. Продолжаю бродить по Мировой Паутине, много читаю, читаю Ваши произведения, а память моя хорошая, она почему-то стала очень хорошей после лечения, вот и запоминаю часто наизусть.
Еще раз простите меня, я больше никогда Вас не потревожу.
С уважением и наилучшими пожеланиями,
Ваша Вика.
Я был в шоке. Перечитывал этот текст снова и снова и не верил своим глазам. К письму была приложена фотография: Вика сидит в комнате, на фоне книжных полок.
Лет ей не меньше семнадцати, если она закончила школу и понеслась по конкам, и неслась месяцев восемь, с прошлого лета до прошлой зимы. Почему я так считаю? Да просто потому, что если бы она закончила школу раньше и неслась по конкам полтора года, то выглядела бы совершенно по-другому, да и реабилитироваться вряд ли получилось.
Почему я это так скрупулезно вычисляю? Да дело в том, что (специально посмотрел даты файлов, если вдруг запамятовал) я вывесил в Сети мой «Остров с тобой» четыре года назад. Если она тогда же и прочитала его, то было ей не менее двенадцати лет. Трудно представить, что десяти-одиннадцатилетняя сможет осилить такой текст, тем более – полюбить.
Там речь идет о человеке, которого намеренно сводят с ума его жена и друг – они любовники. С ними в союз вступает и дочь героя, и подруга жены, которую он тайно желает.