Я думал, что
егонаблюдения над жизнью имеют отрешенный характер,апотом увидел,что
нет, он пытается употребить их для практических целей.
Едвапоступив в университет,он туженачал активничать вкомитете
комсомола, скоростал комсоргомнашего курсаи кандидатом вчленыКПСС.
Половойлиниионтожеизвидуневыпускалисошелсяс однойнашей
студенткой, которая была внучкой исторического игероического большевика и,
кроме того, как и Лешка, горела на комсомольской работе.
На втором курсе Лешка одновременно собирался жениться на этой студентке
иперейти изкандидатовв полноправные членыпартии. В этоже время его
рекомендовали в комсомольские вожакифакультета, то есть на пост, начиная с
которого иные Лешкины предшественники добрались до самых верхов власти.
Ивот еговыдвинулиидолжныбылиголосовать и исключительнодля
проформы спросили публику, есть ли у кого-нибудь отвод.
И тут на трибуну вышла заплаканная Лешкина невеста исказала, что, как
ей ни трудно, она должна заявить товарищуБукашеву отвод,потому что он-
человексдвойнымдном: напубликеговорит одно, а в частных разговорах
другое. Например, в разговоре с ней он назвал Ленина Вовка-морковка.
Времена былиуже либеральные,поэтомуизуниверситетаБукашеване
исключили. Нопартийногобилета он не получил,вождемего не избрали, и,
больше того, в комсомоле оностался, носо строгачомв личномделе. Ни о
какойбольшой карьереречи ужебытьнемогло, и на радио Лешкаработал
репортеромсамогонизшегоразряда,писалопередовикахпроизводства,
скоростных плавках и высоких удоях.
Служебное его положение и зарплата росли очень медленно, пока он опять,
причем почти случайно, не вышел на партийно-половую линию.
Он где-то познакомился с дочкойзаместителя министра иностранных дел и
тут ужсвоегошанса не упустил. Женился, вступилв партию исталбыстро
наверстывать упущенное.
Мыс нимтогдапоссорились, и судьбынаши пошли в разные стороны. Я
сталдиссидентом,меняисключилиизСоюза писателейи дажесобирались
посадить, а он, наоборот, быстро шел в гору, стал политическим комментатором
на телевидении, ездил за границу, выполняя там какие-то важные поручения,и
даже, как я слышал, входил в группу сочинителей, писавших книги за Брежнева.
Само собой понятно, что в те годы мы сним в Москвеневстречались, а вот
здесь, в Мюнхене, встретились.
ГАВАЙСКИЕ ОСТРОВА
-Нупривет,- сказалон дружелюбно и протянулруку,которую мне,
может, не стоило замечать. Но долженпризнаться, чтомоей принципиальности
на такие церемониальные движения никогда не хватало.
Пожав его руку, я спросил, как он оказался в Мюнхене.
- Да так, - сказал он, по-прежнему усмехаясь. - Приехал посмотреть, где
чего дают.
Желая как-то его уязвить, я спросил, неужели ему нехватает того,что
дают в ГУМе.