Поближе к будущим парадным воротам «Вида на канал» Док обнаружил кустарный торговый мини-центр, устроенный, по сути, для публики со стройки: винный магазин, бутербродную с обеденной стойкой, пивбар с бильярдным столом и массажный салон под названием «Планета цып», перед которым с военной аккуратностью выстроились в ряд ухоженные мотоциклы. Вероятнее всего, тут он и найдет отборных говнюков. Кроме того, если все они сейчас здесь, немала возможность, что и Мики с ними. Предположив далее, что хозяева этих мотоциклов расположились здесь с приятностью проводить время, а не засели всем полком в засаде, дабы надрать ему задницу, Док поглубже вздохнул, весь укутался белым светом и переступил порог.
– Здрасьте, я Нефрит? – Бодрая азиатка в бирюзовом чонсаме вручила ему ламинированное меню с перечнем услуг. – И обратите, пожалуйста, внимание на Блюдо Дня для Кискоедов – предложение действует до самого закрытия?
– М-м, да и $14,95 – совершенно ништяцкая цена, только мне вообще одного парня б найти, он у мистера Волкманна работает?
– Отпад. А киску ест?
– Видите ли, Нефрит, вам это лучше знать, а парня зовут Глен?
– Ох, ну еще бы, Глен к нам ходит, как они все. У вас мне сигаретки не найдется? – (Док вытряс ей «Холодок» без фильтра.) – У-у, как в крытке. Там-то киской не объешься, а?
– Мы с Гленом где-то в одно время в Чино были. Вы его сегодня видели?
– С минуту назад, пока все вдруг не слиняли. Тут что, какая-то дичь творится? Вы топтун?
– Сейчас поглядим. – Док обозрел свою обувь. – Не-а… не те ботинки.
– Я-то чего спросила – если вы топтун, вам полагается бесплатный анонс нашего Блюда Дня для Кискоедов?
– А если, скажем, лицензированный ЧС?[4] Это не…
– Эй, Бэмби! – Из-за бисерного полога, словно в тайм-ауте матча по пляжному волейболу, шагнула блондинка в бирюзово-оранжевом люминесцентном бикини.
– Ой-ёй, – произнес Док. – Куда нам…
– Не с тобой, Бонгомозглый, – пробормотала Бэмби; Нефрит уже потянулась к этому бикини.
– Ой, – сказал Док. – Э-э… понимаете, я-то решил, что это? где сказано «Блюдо Дня для Кискоедов»? а это значит, что…
В общем… ни та девушка, ни другая больше не обращали на него особого внимания, хотя из учтивости Док полагал, что еще какое-то время посмотреть стоит, пока они наконец не нырнули под стойку приемной, а он не отправился побродить в рассуждении осмотреться. В вестибюль откуда-то спереди сочились индиговый свет и частоты еще темнее – вместе с музыкой, отягощенной струнными: полпоколения назад она звучала с долгоиграющих пластинок, собранных, чтобы аккомпанировать ебле в холостяцких берлогах.
Вокруг никого не было. Такое чувство, что, может, кто и был, но пока Док тут не появился. Внутри к тому же все оказалось больше, чем снаружи. Имелись там апартаменты с черным светом, флуоресцентными рок-н-ролльными плакатами, зеркальными потолками и вибрирующими водяными постелями. Мигали стробоскопические огни, пирамидки благовоний курились лентами мускусного дыма, а косматые ковры из искусственной ангорской шерсти многообразных оттенков, включая бычью кровь и голубоватую зелень, не всегда ограниченные поверхностями пола, соблазнительно манили к себе.
Приближаясь к тылам заведения, Док начал различать снаружи многий ор и массивный рев «харли».
– О-ёй. Это еще что?
Но так и не выяснил. Может, из-за ввода экзотических сенсорных данных, но Док тут же ни с того ни с сего лишился чувств и утратил неведомую порцию дня. Возможно, по пути к полу ударился о некий обычный предмет, отчего, в конце концов придя в себя, обнаружил на голове болезненную шишку. Во всяком случае, гораздо быстрее, нежели персонал в «Медицинском центре» способен произнести «субдуральная гематома», Док врубился, что нехиповый музон безмолвствует, вокруг ни Нефрит, ни Бэмби, а сам он лежит на цементном полу в помещении, коего не узнал, хотя того же нельзя было сказать о физиономии, опознанной им ныне как лицо лейтенанта уголовной полиции Лягаша Бьёрнсена из Полицейского управления Лос-Анжелеса, злобно лучившееся в вышине, словно планета злосчастия в сегодняшнем гороскопе.
– Поздравляю, хипповская мразь, – приветствовал Дока Лягаш своим уж-очень-хорошо-знакомым голосом 30-го класса вязкости, – и добро пожаловать в мир неудобств. Да, на сей раз тебе все-таки удалось вляпаться в такое, что слишком реально и глубоко, и свою никчемную хипповскую жопу ты уже отсюда не выглючишь. – В руке он держал – и время от времени от него откусывал – свой фирменный замороженный банан в шоколаде.
– Здорово, Лягаш. На укус можно?
– Конечно можно – только придется подождать, мы ротвейлера в участке забыли.
– Спеху нет. А… а где мы в данный момент, еще раз?
– В «Жилмассиве „Вид на канал“», на будущем участке дома, где члены какой-нибудь физически крепкой семьи уже вскоре каждый вечер станут собираться и пялиться в ящик, пожирать питательную закусь, а после того, как детки угомонятся, может, даже пробовать какой-никакой воспроизводственный разогрев, – и мало будут они ценить тот факт, что некогда на этом самом месте в обдолбанном ступоре валялся печально известный правонарушитель, бессвязно лопотал что-то задержавшему его детективу убойного отдела, с тех пор достигшему чинов повыше.
Невдалеке по-прежнему просматривались парадные ворота. Сквозь путаницу каркасов на скобах в послеполуденном свете Док различал смутные дали улиц, полнившихся только что залитыми фундаментами, ожидавшими, когда на них сверху встанут дома, траншеями для канализации и линий электропитания, баррикадами из козел, на которых огни мигали даже днем, блоками для дождевых коллекторов, кучами засыпки, бульдозерами и канавокопателями.
– Не желаю казаться нетерпеливым, – продолжал лейтенант, – но как только тебя к нам потянет, мы б с таким наслаждением потрещали.
Вокруг шибались подхалимы в мундирах, восхищенно похмыкивали.
– Лягаш, я не знаю, что произошло. Последнее, помню, был вон в том массажном салоне? Азиатская цыпа, звать Нефрит? и ее белая подружайка Бэмби?
– Несомненно, мозг, маринованный парами каннабиса, выдает желаемое за действительное, – построил теорию детектив Бьёрнсен.
– Но я же типа ничего не делал? Что б там ни было?
– Еще бы.
Лягаш не сводил глаз, с приятным удивлением закусывая мороженым бананом, а Док меж тем принялся за утомительную задачу вернуть себе вертикальность, вслед за чем нужно было разобраться уже с деталями – как удержаться в этом положении, как перемещаться, тому подобное. Примерно тут-то он и заметил краем глаза бригаду судмедэксперта вокруг человечьего тела, лежавшего в потеках крови навзничь на каталке: вещь в себе, как нежареная праздничная индейка, – и лицо накрыто дешевым казенным одеялом легавого образца. Из карманов штанов у трупа все время что-то падало. Фараонам приходилось шарить в пыли, собирать. Док поймал себя на том, что у него едет крыша – в смысле желудка и прочего.
Лягаш Бьёрнсен осклабился:
– Да, я готов сострадать твоему гражданскому расстройству, хотя, будь ты поболе мужчиной и помене ссыкливым хипьем-уклонистом, кто знает, может, в ‘Наме и насмотрелся бы такого, чтоб разделить даже мою профессиональную скуку при виде очередного, как мы их называем, жмура и не стравить.
– Кто это? – Док кивнул на труп.
– Был, Спортелло. Здесь, на Земле, мы уточняем – «был». Знакомься, Глен Муштард, коего лишь несколько часов назад ты разыскивал по имени, свидетели в этом поклянутся. Забывчивым пыжикам надо бы поосторожней с теми, кого они выбирают, чтоб навязать свои шизанутые фантазии. Дальше больше – по первому впечатлению, ты предпочел потемнить личного телохранителя Мики Волкманна, а у него очень большие связи. Имя в колокольчик не звонит? или в твоем случае – в бубен не бьет? Ах, но вот и наш извозчик.