– Здравствуйте! – восклицаю я радостно. – Как выросли, еле узнала вас! Что интересного было в лесу?
– Бересклет! – вразнобой загалдели малыши. – Мы называем его плоды цыганскими сережками.
Детки, конечно, не вспомнили меня, но им приятно внимание постороннего.
– А муравейников много видели? – спрашиваю.
– Три, – это звонко сказал самый высокий мальчик, на вид которому было лет шесть.
– Вова! Два, – строго поправила его воспитательница.
Ребенок мгновенно сник. Он нескрываемо огорчен. Глаза потухли. В них огромные страдальческие слезы. Он попытался сделать лицо безразличным, но у него ничего не получилось.
Дети по-разному реагируют на ошибку мальчика. Их тихих слов я не слышу. А на личике Вовы явно читаю протест. Он испытывает неловкость, отмахивается от друзей и раздраженно произносит: «Отстань! Иди ты в баню! Мозги у тебя защемились?… Ты что? Того? У тебя первобытные дебри в мозгах!» И вертит пальцем у виска. (Где он услышал такую бесподобную фразу?!)
– Все видели два муравейника, а ты нашел еще один, совсем маленький. Он только твой, секретный. Правда? – обратилась я к малышу.
Мальчик задумался, потом оживился. И вдруг просиял! Мне показалось, что он понял меня.
– А к двум прибавить один, сколько будет? – продолжила я игру.
Малыш гордо и радостно сообщил:
– Три!
И благодарно глянул в мою сторону.
– Здорово считаешь, молодец! – похвалила я мальчика очень серьезным тоном. – Кстати, и друзей своих научи.
Мальчуган расцвел.
Сначала личики детей светились любопытством, а потом они снова сделались удручающе однообразными, отрешенными. Воспитателям кивали невпопад. Жалкое мучительное зрелище. У меня у самой от грусти мозги замутились на мгновение.
– Ребята, где ваши улыбки? Больше улыбайтесь, скорее вырастите! – напутствовала я малышей, вручая каждому по грибу-курятнику.
Ребятишки дружно порадовались и пошли дальше, оглядываясь на меня и нежно прижимая к груди подарки.
Мне было хорошо, будто лучших друзей встретила.
Дорога сузилась в тропинку, и я свернула в расцвеченную аллею. Заблудилась? Раньше здесь росли неприметные мелколистые кусты. Боже мой! Бересклет! Я впервые попала сюда в пору созревания его удивительных семян. Зеленые плотные рельефные корзиночки плодов, теперь стали красными, розовыми, малиновыми и сиреневыми. Они раскрылись и выпустили удивительной красоты подвески из черных шариков в оранжевом обрамлении. Я оказалась в хороводе любопытных веселых глазок. «И впрямь как цыганские сережки!» – тепло вспомнила я слова малышей….
Разноцветная радуга дня проплывала перед глазами. Не спится. Ворочалась-ворочалась и есть захотела. Подошла к кухонному столу, на ощупь отломила кусок хлеба. Сижу, жую. Между створками двери комнаты родителей пробивается слабый свет. Заснули, не потушив лампу? А нам с Колей за керосин нагоняй дают! Заглянула в щель. Отец читал книгу, заслонив лампу куском картона со стороны кровати, на которой спала мать. Я уже хотела уйти, но тут отец встал, на цыпочках подошел к книжной полке, почему-то оглянулся и поставил книжку во второй ряд, а затем прикрыл сверху пачкой газет. Меня разбирало любопытство: что он читает по ночам без матери, да еще прячет? Легла, помаялась еще немного. Потом перед глазами поплыли грибы, цветы, пушистые сосенки… все закружилось в карусели запахов и звуков… я засыпала….
*
На следующий день, когда родители ушли на педсовет, я отыскала книгу. Она была сильно «зачитана». На обложке с трудом разглядела раздетого мужчину с головой осла. Интереса он у меня не вызвал. Прежде чем начать читать, просмотрела другие иллюстрации. На них женщины изображены в богатых одеждах девятнадцатого века, а мужчины – нагишом.