Не понимаю бестолкового повального увлечения. Как рядом со словами древних философов и современных политических деятелей можно пошленькие слова о любви вписывать и цветочки рисовать? Поначалу я помогала подружкам в оформлении. Но как-то подошла ко мне Валька Панчукова и попросила переписать в ее альбом песню «Мишка». Содержание этой песни мне не нравилось, и я отказалась. Но она пристала ко мне хуже репейника и говорит: «Ну, хоть на переменке быстренько напиши, что тебе стоит!» Я сдуру уступила. А уже на следующий день услышала, как она высмеивала перед девочками другого класса мой почерк и вкус в выборе песни.
С Валькой я больше не дружу, и альбомы никому не оформляю. Желание пропало.
Еще более глупым считаю собирание фотографий артистов. Ну, купила, ну посмотрела, а дальше что? Чего вздыхать попусту, глядя на чужого человека? Встретиться, поговорить бы с умным, интересным человеком, – вот это мечта!…
Заканчиваю работу, с удовольствием оглядываю газету и зову Лилю вместе идти домой. По дороге нам многое надо обсудить!
АКТИВИСТЫ
На перемене подошла ко мне завуч Тамара Сергеевна и говорит:
– Собери-ка ребят после уроков, центральную клумбу надо в порядок привести.
– Это клумба «б» класса, – возразила я.
– Помочь надо, – строго сказала учительница.
– Почему?
– Не успевают.
– Мы успели, и они смогут.
– Как ты со мной разговариваешь? Ты же активистка! – повысила голос Тамара Сергеевна.
– Активисты должны работать за лодырей? Не честно. Помогают слабым и больным. Зачем лентяев выращивать? Вам безразлично кто выполнит задание? Сама приду, не могу отказать учителю, а ребят не стану заставлять. Не нравиться мне командовать. Этой чести должны удостаиваться только умные, добрые, справедливые и очень честные. Таким приятно подчиняться. Я не считаю себя достойной. В полной мере я могу отвечать только за себя и свои действия. Еще работая вожатой у первоклассников, я поняла, что руководитель из меня не получится потому, что я не стану выполнять указания, с которыми не согласна и другим не позволю. В последнем выпуске школьной газеты написали, что мое звено хорошо справилось с порученным делом. А что двое не пришли, а одна еле руками шевелила, но хорошо молотила языком – кто знает? Неловко про такое писать? А когда я придумала из камыша корзиночки сплести и сцену украсить цветами, мне в помощь мальчишек дали. А им не интересны корзиночки! Я их понимаю и не осуждаю. А в отчете написали про весь класс. Зачем?
Этим летом на току подошел к нам бригадир и потребовал помочь городским, мол, вы пионеры, вы обязаны. А они комсомольцы! Им не стыдно часами лежать под навесом? Помогли, конечно, потому что взрослого должны слушаться и уважать. А за что его уважать? За то, что на честных и совестливых выезжает?
«Тогда и сама не приходи!» – рассердилась Тамара Сергеевна.
Мне было жаль ее и неловко за свой срыв. Ей то я сумела высказать неудовольствие, а перед своей матерью большей частью молчу. Летом в поле она шипела на меня: «Как я могу влиять на других ребят, если своя скулит?»«Я не скулю, не слабачка, выражаю мнение ребят. Как на работу ехать, так у бригадира машина находится, а как с работы – так всегда пешком», – возражала я.
Ну, а если подумать, то получается, что матери приходится воевать с нами не по своей вине. Вот так и тянется цепочка: председателю все до лампочки, бригадир не может колхозников заставить работать, и обращается к детям. А мы бунтуем, но делаем и верим, что когда вырастим, безответственности не допустим.
Прозвенел звонок. В школе воцарилась тишина. А я сидела на географии и переживала, что обидела завуча.
После уроков вожатая возилась на клумбе с шестиклассниками-активистами. А я чувствовала себя виноватой перед ними.
ВРЕДНОСТЬ
Лежу, скулю.