Я уже поняла, что не успею выполнить уроки. Коля тоже беспокойно ерзал на стуле. Вдруг он подсел ко мне и заговорщицки зашептал:
– Такая лень одолела! Не охота учиться. Давай хоть раз в школу не пойдем. Притворимся, что больны.
– Чем?
– Ну, пусть у тебя будто бы голова болит, а у меня живот.
– Нет, давай, у обоих живот. Переели чего-то. Но у нас же плохой аппетит?
– Ну, тогда перепили. Я слышал, что если выпить много молока, то можно заболеть.
– Так это если оно прокисло.
– Все тебе не так! Ну, просто так заболел живот, и все!
– А как же уроки?
– Какие там уроки? Отметки выставлены. Учителям самим охота отдохнуть, но им нельзя, они на работе, им деньги платят.
– Страшно врать.
– Брось. От нашего обмана никому плохо не будет, а мы отдохнем, и потом еще лучше будем учиться.
Последний аргумент окончательно убедил меня, и я сдалась.
Утром мы дружно заныли. Мать удивленно посмотрела на нас, потрогала лбы и задумалась. Для большей убедительности Коля пробурчал:
– Два раза за ночь бегал в уборную.
Эти слова переломили нерешительность матери.
– Ладно, лежите спокойно, так легче вам будет.
И села завтракать. Мы немного полежали тихо. Но это же так скучно! Я заворочалась. Брат зашептал:
– Тише, подожди, пока мама в школу уйдет, тогда и поиграем.
Подошла мать. Коля с кислым видом попросил:
– Можно мы на вашей постели полежим? Она такая большая и мягкая.
Мать разрешила.
Мы весело резвились, наслаждаясь свободой. С упоением и восторгом представляли, как другие сейчас мучаются: пишут по русскому длинные предложения, повторяют противные правила! Но через пару часов нам это надоело, и мы попросили разрешения почитать. Мать возразила: «Что-то вы подозрительно веселые? Может у вас воспаление хитрости? Так, раз больные – никаких книг!» Мы знали твердый характер матери и не спорили. Еще пару часов промаялись.
Я изнывала от безделья, и уже готова была сознаться в обмане, как на пороге нашей комнаты появилась худенькая, черноглазая, черноволосая девушка. Я сразу догадалась, что это Люся, внебрачная дочь отца, которая учится в пищевом техникуме. Бабушка рассказывала, что когда она была еще в пеленках, отец принес ее к своим родителям и сказал: «Это моя дочь. Я виноват и должен помочь ее матери создать свою семью»….
Мать с усмешкой сказала нам: «Ваше счастье, что гостья у нас, а то я вас до ночи с кровати не выпустила бы». Мы с восторгом скатились на пол и заплясали от радости. Ура! Сегодня обязательно будет что-либо вкусненькое. Может быть даже мясо. И ругать за обман при гостье не будут. Люся посекретничала с отцом, показала ему фотографию своего молодого человека, а потом позвала меня на кухню и шепотом произнесла:
– Это Есенин. Почитай, он запрещенный.
После ужина она спросила:
– Ну, как, понравился?
– Да, – ответила я, – у него все про любовь, про чувства. Сразу видно, в каком настроении он был, когда писал.
– А что особенно понравилось?
– Про природу, про родину. За что его запретили?
– Говорят, что его стихи растлевают молодежь, делают ее бесхарактерной, безответственной, слабой. У него все про цветочки да березы.
– Какая же Россия без берез? Что же тогда – Родина?
– Люди, заводы, партия.
– Анна Васильевна говорила, что люди от животных отличаются тем, что любят небо, цветы, чувствуют все красивое. А тебе нравится Есенин?
– Еще бы!
– Люся, до меня дошло! Его запрещаютпотому, что не понимают! Я в одной взрослой книжке прочитала, что у каждого человека есть свое духовное пространство. У одних оно небольшое, у других – бесконечное. У талантливых – свой особенный мир, который совпадает или пересекается с духовным пространством не всех людей. Вот даже меня не все понимают.
Люся рассмеялась:
– Чего ты сообразила?! Нафантазировала?! Отец говорил про твои «художества».