На войне вступил, когда в любой момент жизнь готов был отдать за родину. А теперь….
Он замолчал. В его словах я почувствовала грусть, обиду, иронию, и еще что-то совсем мне непонятное. На лице появилась неопределенная, будто рассеянная улыбка, и он отвел глаза в сторону. Я уже не в первый раз вижу такое выражение лица и знаю, что в этом случае разговор надо прекращать. Все равно больше ничего не скажет.
ПОХОД
На перемене пришла школьная пионервожатая Зинаида Васильевна и сообщила, что в субботу младшие классы пойдут в двухдневный поход по селам нашего района. По коридорам разнесся неописуемый визг радости. «Захватите с собой еду и теплую одежду. Список необходимых вещей составьте сами и согласуйте с родителями. Поход – дело добровольное. Сбор в восемь утра. А сейчас – все в спортзал репетировать первомайский концерт», – строго добавила она.
Вечером я принялась готовиться к походу.
– Бабушка, проверьте мое снаряжение, – попросила я.
– А где зонтик на случай дождя? А фуфайка для ночлега? – заволновалась она.
– Не на месяц еду! Не возьму, – горячо запротестовала я.
– Собираешься на день, бери вещи на неделю, едешь на неделю, запасайся на месяц. Так в поговорке говорится, – вмешалась мать и принесла фуфайку.
Приподняв сумку, я взмолилась:
– Мне поход станет не в радость, если буду изнывать под тяжестью вещей.
– А если заболеешь, кому возле тебя крутиться? – попыталась урезонить меня мать.
– Тогда уж лучше никуда не пойду, – совсем сникла я.
– Потом жалеть будешь, детка. Не часто мы можем оторваться от хозяйства. Устрой себе праздник. За плечами вещи легче нести. Я, бывало, свяжу две сумки полотенцем, перекину через плечо – одна сзади, другая спереди, – и в город пешком за десять километров. А назад налегке. Ноги сами несли к детям, – вспомнила свою молодость бабушка.
Я задумалась над ее словами. Чего воду в ступе толочь? Узнаю, что наши девчонки с собой берут. Попросила у матери разрешения сбегать к Верочке из параллельного класса. Она нахмурилась, но все же снизошла: «Иди. Одна нога здесь, другая – там. Нечего по чужим хатам болтаться, время попусту тратить!»
Вера, расстелив на полу цветастую наволочку, делала из нее рюкзак, а ее мама готовила ужин и давала дочке советы. В нижней части наволочки подружка закрепила по углам прямоугольника четыре картошины. Получилось дно. А в верхнюю вдела резинку. Потом мама прикрепила к сумке ремни, и Вера надела готовый рюкзак на спину. Выглядела она как настоящая путешественница!
– А фуфайку берешь? – осторожно спросила я.
– Нет. Мне мама свою старую куртку на случай дождя положила, она легкая, – ответила подруга.
– А мне стеганку навязывают, – пожаловалась я, окончательно расстроившись.
– Не огорчайся, найдете выход, – попробовала утешить меня Вера.
Вернувшись домой, я попросила у бабушки вещевой мешок отца. Она дала, но озабоченно предупредила:
– Это его память о войне. Не запачкай.
– Понимаю, – заверила я.
А по поводу фуфайки допоздна шли споры-разговоры. Я раздражалась, доказывала свою правоту. Они не соглашались, настаивали. Даже в постели я продолжала бурчать: «Будет холодно, – у костра согреюсь. Не дурочка, соображу, как поступить».
Утро разбудило меня яркими солнечными лучами. Бабушка улыбалась:
«Яички еще теплые. Заворачивай поскорее. Сала нарезала мелко. С картошечкой хорошо пойдет. А может, пшенный суп сварите?» Поверх вещмешка лежала плащ-палатка отца. Я благодарно взглянула на бабушку. Нашла все-таки выход! И когда она успела наметкой подшить его?! Примерила. Как влитой! Вместо рукавов – прорези. Удобно! И плащ у меня военный, и вещмешок. «Для полного счастья мне только пилотки не хватает», – вздохнула я, вспомнив о Витьке.
По селу шли строем, с песнями «Катюша» и «Взвейтесь кострами».